Любовь Муры
Шрифт:
Мне так грустно, что в это время и ты, очевидно, будешь готовиться к отъезду, что мы отъезжаем ещё дальше друг от друга. Твоё сегодняшнее письмо — ответ на мой план (наивный!) оздоровления — поступлением на временную работу в дет. туберкул, санаторий. Не помню, писала ли я тебе, что там никого не застала, таким образом я никому не сказала о своём плане. Он, конечно, не подошёл бы им.
Чтобы выехать на 2 недели в дом отдыха — заложу в ломбард свой материал на пальто. Это будет один из немногочисленных моих разумных поступков. Из Святошина я смогу через день наведываться домой — значит буду покойна.
Ничего не говоришь мне о своей руке, болит ли по-прежнему? Миленькая
Спокойной ночи, Кисанька. Как бы рассеять эту тоску?
Горячо-горячо обнимаю тебя. Твоя Мура.
…мешает — мой долг. Но и это я ликвидирую по своём возвращении из д/отдыха. Есть вторая работа. С командировкой примирилась, не отношусь к ней с таким ужасом — и это хорошо. Увижу новые места. Еду в военные части — таким образом с питанием там будет улажено. Есть военный литер — значит не придётся мучиться с билетом.
Перестань же, моё дитятко, думать с таким надрывом о моём нездоровьи. Всё это очень далеко от тех бед, какие рисуются тебе. Ведь ты знаешь меня, я бы написала тебе, если б было что-либо опасно. Читая твоё письмо мне было просто неудобно — я поняла, что тебе гораздо хуже, чем мне. Да и больна ты серьёзней. Пожалуй, лучше ехать в А.-Ату, чем «лавировать», как ты пишешь.
Я не перестаю думать о тебе, о твоём нелепом и трудном положении. Дальше так тянуться не может. Неужели, неужели с деньгами нельзя найти в М-ве комнату?! Что же предпринять? Твоё сегодняшнее письмо совсем расстроило меня. С одной стороны ты совершенно напрасно волнуешься из-за меня, с другой — тебе по-настоящему плохо и я ничем не могу помочь тебе. Ты мне, Кисанька, сделаешь большое одолжение, если совершенно перестанешь думать обо мне, т. е. о моём нездоровьи. Ведь я же работаю, а это первый показатель, что мне ещё далеко до настоящей болезни. Меня страшно мучит, что ты напрасно загружаешь себя этим. Поверь, я бы написала тебе. Я себя гораздо крепче чувствую, чем в феврале м-це, и радуюсь, что бегаю с такой бодростью на работу и обратно. Даже в город я решила как можно реже выезжать, чтобы абсолютно не переутомлять себя. Результаты моего режима уже есть. Итак, ты успокоилась, не правда ли? Честное слово, мне намного лучше, чем тебе сейчас. Я совершенно спокойна за себя, т. к. вижу, чувствую, что я «на правильном пути». И в тубдиспансере мной довольны. А твоё положение не выходит из моей головы.
Напиши же наконец, получила ли ты 150 р.? Спрашиваю об этом уже не раз. Пишу тебе часто, о том же прошу убедительно и тебя. Если можно каждый день хоть по неск. слов, чтобы я знала, что ты думаешь. Пиши совершенно откровенно.
Горячо целую. Твоя Мура.
Уже окончила письмо и приготовилась ко сну. Однако ещё рано — только 10 часов! Могу ещё побеседовать с тобой. Эти 2 написанных листка — сплошной вопль — просьба к тебе не думать обо мне. Мне так досадно, что ты придаёшь значение малозначащему. Сегодняшнее моё состояние — пустяк по сравнению с позапрошлогодней болезнью. Обидно ещё потому, что в феврале мне было нехорошо (вот тогда я и написала тебе), а теперь дело идёт на поправку, а ты так остро переживаешь то, что уже почти «в прошлом». Д/отдыха мне окончательно поможет. Не стоит больше говорить об этом. Пишу правдиво всё
Слушаю сейчас Лемешева. Странно, что он не вызывает особенных эмоций. И специально на такой концерт я бы не пошла. У нас идёт «Иван Сусанин». Надо непременно повести Идочку на эту оперу. Читаю, верней прочитала «50 лет в строю» комбрига Игнатьева. Советую тебе достать его мемуары (журн. «Знамя» № 9). С наслаждением перечитала и с сожалением оставила книгу Диккенса, присланную тобой. Всегда, перечитывая Диккенса, ощущаю запахи детства.
Сегодня всё время нахожусь в приподнято-бодром состоянии. Не знаю, что так подействовало на меня, очевидно любимая пора года и хорошее физ. состояние. Обрадовало также сообщение, что смогу через некот. время получить веч. работу. Она кстати. Приблизительно через месяц приступлю к ней. Вот только омрачает моё настроение — твоё положение. Самое паршивое, что я беспомощна помочь тебе чем-либо существенным. Это действительно нехорошее сознание — не быть в состоянии быть «активной».
Ну а теперь спокойной ночи, голубка моя. Как-то тебе сейчас? Во всяком случае — всё проходит — минет и это, вот только ты не лечишь свою руку! Будь же здорова, моя любимая.
23/III.
Кисанька моя, вчера опустила тебе письмо. Так хочется утешить, успокоить. Уверена, что живётся тебе сейчас «неважно». Но ведь всё проходит, всё меняется. Не надо терять только устойчивости, спокойствия. Как решаешь с поездкой в А-Ату? Напиши об этом. Думала, что и сегодня получу твоё письмо. Пришло только письмо от Костика, пишет, что может быть приедет в Киев.
Командировка оттягивается до 1/IV. Это меня совсем не устраивает. Я думала с 5-го числа уже быть в д/отдыха. Буду несказанно рада, если эта злополучная командировка отпадёт от меня.
Сегодня у меня такое гадкое настроение. Всё безразлично и противно. Даже не могла возмущаться Идиной четвертью, в которой все отметки «посредственно» и одна «плохо».
Проваливается моя вторая работа. Это просто невезение. Очень рассчитывала на неё. Надо к лету обязательно освободиться от долгов, чтобы они не испоганили мне летнего отпуска. Осталось совсем мало времени до лета. Чувствуешь ли это? Хотелось бы поехать в М-ву и побыть также у Кати.
Нет, не могу сегодня писать. Нестерпимо болит голова, но t° нормальная. Стала плохо спать. Что-то делаешь ты сейчас, моя голубка? С этими мыслями кладу перо.
24/III. Доброе утро, родная. И сегодня нет с утра твоего письма. Очевидно, ты решила, что я в командировке. Жаль, таким образом мне неизвестны твои намерения с отъездом.
26/III.
Ты мне сегодня снилась, родная. Почти всю ночь мы куда-то с тобой ехали. (Жаль, что во сне!..)
Я скучаю по тебе, дорогая. Мне не хватает тебя всегда. В общем, после довольно покойного отношения к тебе (кот. появилось после известных переживаний), — возвращается прежнее — когда мне постоянно не хватает тебя. Не раз уж я ругаю себя за это. Как-то так случается, что я людям дарю больше, чем получаю от них. Если я люблю, то чувство моё безудержно, я вся в этом порыве. В своей жизни только в 2-х случаях я видела к себе со стороны мужчин такое же отношение. Но там я, к несчастью, быстро охладевала.