Любовь на Бродвее
Шрифт:
— Вы Мария Форци, сестра Джорджио?
— Да, верно, сестра Джорджио. Проходите. Я покажу вам вашу комнату.
Какая разница? За двадцать долларов она может назваться чьей угодно сестрой. Однако на соседней улице жила настоящая Мария Форци, но женщина решила не думать об этом. Сезон практически закончился, и она не рассчитывала заполучить других квартирантов, а Бог свидетель, как она нуждалась в деньгах.
Мужчина, назвавшийся Джо, подождал, пока Катарина устроится. Затем отправился в Бостон и нашел Джорджио.
— Все в порядке, — сказал он.
— У тебя не было затруднений
— Нет, она была одета в красное платье и голубую шаль, как ты сказал.
— Хорошо. Благодарю, Джо. Я не забуду твоей услуги.
Джорджио не забыл также, что после отправки Катарины он должен сжечь все, во что был одет, перегнать новенький «паккард» в Непонсет и сбросить его с утеса в море. Он было заартачился, не хотел гробить автомобиль, но дон Франко настоял и, вероятно, был прав.
На следующий день Франко объявил, что люди из Бруклина собираются остаться на неделю и Анна нужна ему в доме. Она и маленькая Роза вынуждены отложить свое путешествие в Нантаскет.
— Мне все равно, — сказала его жена. — Но ты, наверное, сошел с ума, позволяя ей оставаться там одной.
Пусть она возвращается домой, Франко.
— Нет. Предоставь мне решать это, Анна. Катарине нужна перемена, чтобы отдохнуть от всех нас. Она будет лучше чувствовать себя, когда вернется, вот увидишь.
Катарина Паскуале Салиателли не вернулась домой на Марджин-стрит. Через пять дней по прибытии в Нантаскет у нее обнаружились первые симптомы скарлатины, и дом подвергся карантину. Хозяйка сожгла все, что Катарина привезла с собой, включая красное платье и голубую шаль, но было поздно. Катарина умерла на следующей неделе, а рыжеволосая женщина последовала за ней через десять дней.
Глава 2
Бенни Кейн и Дино Салиателли знали друг о друге только в общих чертах. Ни тому, ни другому не было известно о большой схожести в их судьбе. Сходство проявлялось не только в их деятельности и не только в том, что они, оставаясь одинокими, сделались редкостью в век, когда овдовевшие мужчины обычно быстро вступали в повторный брак. Общность их жизни скорее определялась тем, что первые десятилетия двадцатого века стали эрой огромных перемен в Америке.
С появлением автомобилей, нового развлечения под названием «кино», а вскоре после этого — радио жизнь стала интенсивно изменяться. На смену прежним духовным и материальным ценностям пришли новые, перешагнув через ранее прочные барьеры. Традиции и обычаи, укоренявшиеся веками, претерпевали изменения. Естественно, Майер Кейн и Роза Салиателли были детьми своего времени и не желали делиться планами со своими отцами.
— Роза, где твои серьги? — спросил Дино у дочери, которой в майский день 1919 года исполнилось четырнадцать.
Она отвела глаза, но не стала притворяться, что не поняла вопроса.
— Они в моей комнате, па. Хранятся в ящичке.
— Зачем их хранить? Почему ты не надеваешь их?
Твой дед подарил эти серьги, когда тебе было три месяца. Это семейная традиция.
— Знаю. И они мне очень нравятся. Только в наше время дети в моем возрасте не носят серьги. — Она продолжала помешивать ложкой в чашке с густым мясным супом.
— Ешь, — сказал
Рози попробовала суп и отодвинула чашку:
— Не хочу.
— Ладно. Но откуда ты взяла, что современные девушки не носят серьги? Твоя кузина Натали ходит с ними, а она твоего возраста. — Натали была самым младшим ребенком Марии и Джоко.
— Натали глупая, — отрезала Рози.
— Нельзя так отзываться о своих родственниках.
— Я никому не говорю такое, только между нами.
Натали дурочка. Она итальяшка.
— Мама моя! Кем же ты считаешь себя, Роза?
— Я настоящая итальянка, а Натали итальяшка. Это разные вещи. — Она встала и начала убирать со стола.
Через несколько минут посуда была вымыта и поставлена сушиться рядом с раковиной.
— Я пойду ненадолго к соседям, хорошо?
— К миссис Ризолли?
— Да. Она хотела показать мне, как готовить гноччи. Ты ведь не ел их с тех пор, как умерла Нонни.
— Попроси тетю Марию показать тебе, как это делается. Что знает миссис Ризолли, она ведь не итальянка?
— Однако, выйдя замуж за Паоло, она кое-чему научилась. Миссис Ризолли прекрасно готовит, все так говорят.
Дженнифер Ризолли была женой одного из боевиков Дино, работавших на улицах.
— Опять ты за свое. Мне кажется, лучше обратиться к тете Марии. — В прежние времена такое предложение было бы воспринято как приказание, за которым следовало обязательное повиновение. Но не теперь и не для Розы.
— Дженни собирается делать гноччи сегодня, независимо от того, приду я или нет. Я могла бы понаблюдать. — Она чмокнула отца в лоб. — Увидимся позже, па.
Дино посмотрел ей вслед и покачал головой. Возможно, если бы он снова женился, все было бы по-другому. Может быть, он лучше бы понимал свою дочь. Но он не хотел жениться еще раз. Он так решил ради Розы.
Для окружающих существовала история, что он страстно любил Катарину и глубоко в душе хранил память о ней, поэтому ни одна женщина не могла занять ее место. И все было бы хорошо, если бы не Роза. Дино все еще продолжал размышлять, не было ли это большой ошибкой в отношении Розы. В миссис Ризолли его смущал ее интеллект, хотя Дино и все остальные не говорили об этом вслух. Если бы Дино знал, о чем она беседовала с его дочерью, он сделал бы все возможное, чтобы не пускать Розу к соседке.
— Так вы действительно думаете, что я могу стать учительницей? спросила Рози, закатывая указательным пальцем кусочки картофеля в тесто и пытаясь сделать гноччи так же ловко, как это делала Дженни. — Вы считаете, что я достаточно умна для этого?
— Мне кажется, ты достаточно сообразительная девочка. Вот эти гноччи получились просто ужасными. Они будут тяжелыми как свинец. Попробуй вот так. — Она взяла вилку и показала, как закатывать гноччи зубчиками.
— Мне надо поступить в педагогическое училище, не так ли?