Любовь на десерт

Уилфер Хеди

Проводив Джаннан до метро, Одри вернулась в свою тесную комнатку и поудобнее уселась на диван. Но она даже не включила телевизор, потому что сейчас ее голова была занята только одним: что ответить Джону Моррисону, предложившему ей переселиться к нему в дом...

Остаток воскресного дня промелькнул для нее в привычной домашней суете.

Когда Одри утром в понедельник приехала на работу, в офисе ее уже поджидала Марси Гленн. Бывшая временная помощница Джона сообщила ей, что мистер Моррисон вынужден был рано утром выехать куда-то по срочному делу и вернется в офис, возможно, только к концу дня или даже завтра утром. В сообщении

Марси не прозвучало ни слова, ни полслова о предмете разговора, который состоялся у них с Джоном в субботу вечером. Может быть, он уже успел забыть о своем предложении? Может быть, когда Джон говорил о ее переезде к нему, он был пьян в стельку, хотя внешне держался прекрасно? Но ведь в момент этого разговора он сидел за рулем, вел машину!.. Да, вероятно, этот серьезный с виду человек просто уже наловчился скрывать опьянение и относился к тому типу мужчин, которые, даже порядком заложив за галстук, на следующий день не испытывают никаких дурных последствий, кроме необъяснимой потери памяти.

Мысль о безупречном боссе, крепко заложившем за галстук, порядком развеселила секретаршу. В течение рабочего дня он дважды звонил ей, но ни словом не обмолвился о переселении, и Одри пришла к заключению, что Джон поставил на всей этой затее крепкий крест. Очевидно, он так или иначе почувствовал, что под ее открытой, добродушной и мягкой наружностью бьется неприступное железное сердце.

А может быть, мелькнула у нее мысль, он тоже осознал все последствия, вытекающие из его предложения. Например, тот факт, что, если она переедет к нему в дом, ему придется видеть ее чаще, чем хотелось бы. Судя по той соблазнительной брюнетке, которая подходила к нему в джаз-клубе, у него есть своя личная жизнь, и вполне возможно, что именно после их субботнего разговора он решил не подпускать ее к себе близко, потому что она была слишком откровенна в суждениях и могла стать лишней в той жизни, которую он, возможно, вел втайне от всех.

После работы Одри должна была ехать к Эллис. Часы показывали почти шесть, когда она подошла к дому Моррисонов и сразу увидела на подъездной аллее машину хозяина. Ее указательный палец еще не успел дотянуться до кнопки звонка, как наружная дверь открылась, и навстречу ей шагнул улыбающийся Джон. На нем были брюки из рубчатого вельвета и фланелевая майка для игры в регби. Увидев его, девушка на мгновенье опустила глаза: слишком близко от нее стоял этот привлекательный, сильный мужчина.

— Марси передала мне, что из-за каких-то срочных дел тебя может не быть на работе до завтрашнего утра, а ты, оказывается, просто прохлаждаешься дома! — сказала секретарша, приветствуя своего босса, и решительным шагом прошла в полуосвещенную гостиную.

— Что меня всегда восхищает в тебе, — ответил ей Джон, закрывая за собой дверь, — так это твой дар не произносить пустых дежурных фраз при встречах со мной.

— Но ведь я полагала, ты действительно уехал куда-то. Что ж, извини за прямоту... Кстати, я не вижу и не слышу Эллис. Где твоя дочь?

— Она ушла к своей подружке и останется у нее на ночь. Ей так захотелось, а я не возражал.

Одри бросила на него холодный взгляд и произнесла:

— Почему же ты не позвонил на работу и не предупредил меня?.. В таком случае мои услуги в этом доме сегодня не понадобятся.

— Нет, как раз сегодня ты в моем доме понадобишься и даже очень. — Он весело улыбнулся и после непродолжительной паузы добавил: — Правда, не мне. А вот кому — сейчас увидишь. Тебя дожидается гостья, Одри! И она совсем рядом — на кухне.

Он помог ей освободиться от — пальто и вернулся в прихожую, чтобы повесить его,

а она направилась в кухню, сгорая от нетерпения и любопытства. Кто бы это мог быть? Кому она вдруг понадобилась? Ведь только горстке знакомых был известен ее нью-йоркский адрес, а из этой горстки лишь двое-трое знали, что она заезжает иногда по вечерам домой к боссу, чтобы посидеть с его дочуркой.

Одри не успела подойти к кухне, как ее нагнал Джон. Несколько шагов они сделали вместе, затем он открыл перед ней дверь и отступил в сторону, пропуская ее вперед. Приходящая няня вошла в кухню — и ожидавшая ее посетительница бросилась к ней с распростертыми объятиями.

— Мама! — воскликнула Одри и обняла прослезившуюся от счастья хрупкую пожилую женщину. — Как ты сюда попала?

Но вопрос был задан скорее для проформы. Увидев мать, дочь сразу догадалась, как и благодаря кому она оказалась в этом доме. И не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что Джон привез ее из Канады в Штаты вовсе не для удовольствия обеих женщин, не просто ради их семейных радостей, а прежде всего ради какой-то своей таинственной корыстной цели, в которую он пока не хотел никого посвящать.

Миссис Эрроусмит тоже обняла и расцеловала дочь, а потом, на мгновенье отпрянув от нее, внимательно оглядела всю ее сверху донизу и спереди и сзади, грустно покачала головой и изрекла:

— Доченька, ты так похудела!

Ее мать была стройной, совсем не склонной к полноте женщиной с короткими каштановыми волосами и привычкой напускать на себя суровый вид, даже если для этого и не было особых причин. Именно с таким видом уставилась она в эту минуту на Одри, которая тут же привычно задрожала от страха и заикающимся голосом попыталась что-то выдавить из себя в свое оправдание.

— Даже не пытайся сказать мне, что я не права, — произнесла миссис Эрроусмит тоном, не терпящим возражений. — Ты действительно очень похудела, и у твоего любезного друга-джентльмена есть все основания для беспокойства.

Гостья и стоявший в дверях хозяин дома обменялись понимающими заговорщицкими взглядами, и Одри едва удержалась, чтобы не развернуться и не залепить мужчине хорошую оплеуху.

— Он никакой мне не любезный друг, мама, — гневно сказала она. — Он мой работодатель, и у него не должно быть никаких оснований, чтобы беспокоиться обо мне! Я уже говорила ему об этом. Надеюсь, у него хватило совести хотя бы на то, чтобы позволить тебе самой оплатить дорогу из Канады в Нью-Йорк?

— Полагаю, мистер Моррисон рассудил вполне здраво, когда еще в Оуэн-Саунде намекнул мне, что твой весомый трудовой вклад в его фирму в несколько раз окупает транспортные расходы на любых твоих родственников и уж, конечно, в первую очередь на мать. — Она опять взглянула мельком на Джона, и тот слегка кивнул ей в знак согласия с ее словами. — Одри, деточка моя, ты сообщала, что твоя жизнь в Америке утопает в розах. Я благодарю всевидящего Господа за то, что он надоумил твоего молодого человека приехать ко мне и кое-что рассказать о твоем горьком житие-бытие на чужбине.

— Он вовсе не мой молодой человек!

Услышав, что речь зашла о нем, Джон вмешался и спросил Одри, не желает ли она выпить чашечку кофе или чего-нибудь покрепче.

— О, моя дочка не пьет спиртного, — поспешила заверить его миссис Эрроусмит. — А вот от чашечки крепкого чая ни я, ни моя дочь не откажемся. Заодно мы могли бы поговорить и о делах.

— Очень разумное предложение, — согласился с ней Джон, проигнорировав убийственный взгляд, который бросила на него Одри.

— Поговорить о делах? — переспросила молодая девушка. — Но о каких?