Любовь на гранях

Вознесенская Дарья

А еще он проводил все каникулы в путешествиях, а не в своем родовом замке. И к нам-то прибился потому, что это было вызовом и бесило его родителей, а Мигель старался сделать все, чтобы взбесить их. Я не знал, что у него там на самом деле с родственниками — сам парень не делился, а я не лез, потому что считал не своим делом — но тот факт, что отец не спешил его наказывать или как-то еще реагировать на подобное поведение, продолжая давать денег, навевал на определенные мысли.

— Любуетесь Эвой-Каталиной? — спросил парень насмешливо, кивнув на

заинтересовавшую нас девушку.

— Ты ее знаешь?

— Каждый из тех, кто когда-либо бывал на приеме в королевском дворце, знаком с ней. Ой, я и забыл, что ты там никогда не был, — он громко заржал, а я подавил в себе раздраженный вздох.

В сущности Мигель мне нравился, и я был в нем уверен, но иногда его шуточки….

— И она….
– поторопил, стараясь не выдать свое нетерпение.

— Дочка первого советника короля. Великий род и все такое. Видишь, как увивается вокруг нее Хайме-Андрес да Кастелло-Мельхор? Уверен, его семейка спит и видит, как поженить их. И обратите внимание — она не против. Я уже несколько раз видел их вместе на приемах, так что еще немного и нам объявят о «счастливой помолвке».

Я скривился.

Хайме- Андрес с самого начала, как мы поступили, постарался сделать все, чтобы я почувствовал себя не на своем месте. Но его достоинства и статус, которыми он так кичился, были и его недостатками — и ему не раз прилетало за заносчивость и веру в собственную непогрешимость.

У меня были свои методы.

И этот ублюдок сейчас обнимал ту, которую я собирался сделать своей.

— Ничего, — хищно улыбнулся, — она просто еще не знакома с настоящим мужчиной.

Мигель внимательно посмотрел на меня и покачал головой:

— Учти, Эва — Каталина… Не так доступна, как тебе может показаться, и она… Впрочем, не буду лезть. Дело твое.

Она стала моим делом, да. В какой-то мере наваждением. В те первые дни я даже позволил себе совершенно глупую жалость, что не обладаю двойной фамилией и именем.

Но наваждение прошло так же быстро, как и появилось.

Потому что дочка советника оказалась такой же, как и её парень, старательно ее обхаживающий — заносчивой сучкой, считающей свое происхождение достаточной причиной, чтобы помыкать другими людьми. Несколько раз я подходил к ней — по незначительным поводам, которые для другой стали бы отличной возможностью познакомиться — но натыкался на презрительное недоумение.

А потом она и вовсе выдала, исказив мою фамилию до «вильтерей» — так называли самых мелких тварей Завесы, питавшихся падалью — и уверенно глядя на меня своими прозрачными глазами:

— Вильтерей… я не уверена, что мне стоит общаться с местной обслугой, боюсь, что не отмоюсь.

— Обслугой? — я старательно задрал бровь, хотя едва сдерживался, потому что впервые мне захотелось ударить женщину. Мой дед и бабка и правда были слугами в одном из замков на краю королевства. Они фанатично и много работали, чтобы их дети знали лучшую жизнь — как и мои родители, что рисковали ради короля. Я не стыдился этого,

но… не выносил, когда другие относились к моему прошлому пренебрежительно, — Ты, кажется, что-то путаешь…

— Нисколько, — она неприятно улыбнулась, и выдала, намекая на девок в моей постели, которых я не скрывал. Да, их было много, но у какого нормального парня не было? — Разве не ты регулярно обслуживаешь богатеньких шлюх?

Перед глазами пронеслась красная пелена. Но я лишь процедил хриплым голосом:

— Не стоит так откровенно завидовать.

— Чему? — её удивление даже не было наигранным. — Тому, что твоя комната стала местом общего пользования?

С того момента началась наша война, которая продолжалась несколько оборотов.

Смешно — я и неопытная первокурсница. Но она оказалась сталью, завернутой в несколько слоев кружев. И поспособствовала тому, чтобы между мной и аристократией пролегла еще большая пропасть. А еще… настырная заучка настолько тонко и умело пользовалась уставом академии и делала мне пакости, за которые ей ничего не было, что даже мои друзья приходили в восхищение.

Я научился не менее тонко задирать ее и подставлять, чтобы насладиться её бешенством.

Выучил наизусть устав и больше не попадался в умело расставленные ловушки.

Сам настойчиво тыкал в разницу в нашем происхождении, превращая её в достоинство.

И соблазнял теперь исключительно тех, кто хоть немного сближался с ней. Чтобы потом они обязательно лезли к ней со своими страданиями. Эва-Каталина не терпела подобных «глупостей» и быстро растеряла всех «подруг». Хотя я — в глубине души — надеялся, что она просто ревновала…

— Вильтерей, — искажение моей фамилии вошло в её привычку, но я уже даже не реагировал. — Какой завесы ты опять взялся за свое? Мирала переводится из-за тебя из академии! Почему… боги, ну почему ты никак не успокоишься? Ты превращаешь лучшую академию в какой-то бордель!

Девушка поймала меня в коридоре и так и искрила искренним негодованием. Ей было невдомек, что эта Милара сама вешалась на меня и умоляла лишить её девственности — но я никогда не связывался с невинными девицами и потому быстро отшил. А теперь переводится? Ну, если она такая идиотка, то я тут при чем?

— Ты можешь это исправить, — я сделал к ней шаг и девушка оказалась почти прижата к стене. — Например, стать…

Я не успел договорить.

Меня оттеснил Хайме- Андрес, причем довольно жестко, и обратился к слегка смущенной Эве:

— Каталина? Все в порядке?

— Что может быть не в порядке? — протянул я лениво, но парень уже стискивал своими лапами тонкую талию и метал в меня взгляды, полные бешенства.

— Не лезь к моей невесте, — процедил он.

— Знаешь, для статуса жениха и невесты… — начал я и замер. Потому что ублюдок гордо продемонстрировал тонкий помолвочный браслет на своем запястье, а девушка вдруг смутилась и чуть покраснела.

Я подавил волну… зависти? И прошипел по возможности пренебрежительно: