Любовь на гранях
Шрифт:
Я медленно и осторожно провела руками, Антенор же… громко, судорожно вздохнул, а потом осел на землю, недоуменно моргая и поводя головой.
Я не стала дожидаться, пока он придет в себе.
Добежала до ворот и…
Без всякой передышки попала в «объятия» второго, Фару.
Конечно, я понимала, что на Играх и в реальной жизни у меня не будет времени перевести дух или осмотреться. Но вот эта ситуация была как-то… обидна. Он-то успел подготовиться!
Обиду пришлось отложить. И обороняться, отступая.
Несколькими заклинаниями сразу — я почти и не знала половины! И пока выдерживала только за счет уникального щита, который придумали для меня родители, щита, что меня научили делать еще ребенком, вплетая в него грани и структуры всего, что было у меня перед глазами и в воображении… И укрываясь им почти от любого прямого попадания.
Беда была в том, что энергии держать этот щит не оставалось… и пока она не закончилась, я решила пойти на огромный риск.
Не то что бы этот прием был запрещен в Академии, но… ему не учили и им не пользовались, потому как слишком велика была вероятность на самом деле навредить себе.
Зато оставался шанс победить…
Я не стала больше раздумывать. Полностью убрала щит, открывшись до обнажения. А когда Фару, обрадовавшись, ударил — максимально болезненно и агрессивно, фактически чистым потоком энергии — отдала всю силу на то, чтобы смять грани самого пространства между нами.
Преломить ситуацию во всех смыслах…
Часть направленного на меня потока просто исчезла, часть — вспыхнула… но остатка хватило, чтобы, вернувшись к выпустившему его магу, шмякнуть его об землю и распластать недвижимо.
Я и сама попыталась упасть… не дали.
Кто-то подхватил на руки… Вальдерей.
И заорал… что?!
— Ты идиотка! — ах вот что он орал, я и не поняла сразу. — Это было слишком рискованно! Никто бы не успел отвести, и ты… Да что у тебя в голове?!
— Звон от твоих криков? — кажется, я даже сумела улыбнуться.
Меня тряхнули и в ответ чуть не бросили на землю.
— Зачем так рисковать? — он уже не кричал, а шипел, глядя на меня светлыми от бешенства глазами… Красиво…
Завеса, ну и мысли…
— Волновался обо мне? — уточнило хрипло. Конечно, это была чушь, но сознание уплывало… и легче было говорить чушь. Я потеряла всю силу… Интересно, приобрела что-нибудь?
— Я волновался только о том, что нашу пятерку расформировали бы, если с тобой случилось что-то серьезное! — зарычал он.
— Но не случилось. И… я же стала частью пятерки?
— Да! — снова вопль.
— Значит, все сделала правильно…
И позволила себе, наконец, потерять сознание.
15
Лекарская была не самым популярным местом в
Не то что маги никогда не болели или не получали травм — но как бы ни верещали некоторые слабаки, никто специально студентов не калечил.
С детства нас учили справляться самостоятельно с простыми болезнями и царапинами; проблемы посложнее можно было решить с помощью пятерки или магистров.
У нас даже не было постоянных лекарей — только дежурные, из преподавателей. Так что в небольшое помещение, состоящее из нескольких комнат и лаборатории, попадали только в исключительных случаях.
Наподобие моего.
Я открыла глаза как-то единовременно с тем, что пришла в себя.
Успела порадоваться тому факту, что ничего не болело — а сильная слабость после истощения вполне поправима — и осмотреться, прежде чем снова почувствовать некоторое неудобство.
Потому что напротив, на стуле, сидел Вальдерей и хмуро на меня смотрел.
Облизала пересохшие губы, и он тут же дал мне в бокале густую, горько-кислую жидкость.
— А…
— Тебя раздевал магистр Тейшейра.
Вообще-то я не об этом хотела спросить — я даже не заметила, что лежала в одной сорочке…
В одной сорочке под тонкой простыней перед Вальдереем? Завеса! Так, о чем я там хотела спросить…
— Я долго уже здесь? — нашлась, наконец.
— С того момента как упала в обморок от истощения, — ядовито-любезным голосом пояснил парень.
Понятно. Объяснений от него я вряд ли дождусь. Он злится на что-то. Вот только на что? Я не сделала ничего, чего бы не сделал любой другой студент, желающий получить место.
Снова осмотрелась, убедилась, что за полузакрытыми шторами темно и свечи горят не просто так и вздохнула:
— Значит, давно.
— Уже поздний вечер… выходного, — буркнул парень.
Я замялась.
— Прости, что помешала тебе.
— У меня не было особых планов, — он посмотрел в сторону.
— И все-таки не обязательно было сидеть…
— Как капитан я бы сделал это для любого, — сказал Вальдерей быстро, будто… оправдываясь.
Мы замолчали.
Говорить было сложно. Я привыкла препираться с ним и язвить, но в этой ситуации подобное выглядело бы неуместно и глупо — и не хотелось. А о чем разговаривать просто так — не понятно.
Я почувствовала себя смущенной:
— Наверное, тебе скучно тут находиться…
— Так неприятно видеть меня, Эва? — отреагировал он живо. Наверное ему тоже было проще… препираться и язвить.
— Я же просила называть меня Каталина, — вздохнула.
— Почему же? — а вот это прозвучало мягко.
Смутилась еще сильнее. А потом призналась:
— Эвой меня называют… называли только родные.
И снова молчание. А потом он спросил осторожно:
— Ты сильно переживаешь?