Любовь на первой полосе
Шрифт:
— Хоуи, дорогой, не надо со мной спорить. Мне надо, чтобы Мартини выглядела, как нормальная американская девушка, а не куртизанка. Их на подиуме и без нее хватает. А мы хотим увидеть, как французские туалеты будут смотреться на американках. В этом весь смысл.
— О'кей, будь по-твоему. Тебе нужна лохматая кошка? Получай лохматую кошку.
— А когда закончишь, — вмешался Майк, — пусть Джерри сотрет эту красную помаду. Мне больше нравится бледно-розовая.
Через полчаса Рут, Майк, Кейт и Мартини выехали из отеля в одном такси, Хоуи с Джерри взяли другую машину.
В «Диоре»
«Диор» располагался напротив роскошного отеля «Плаза Атене» на авеню Монтень и ничем не отличался от дорогого бутика. Зеркальные стекла, темные стены. Его можно было принять за лавочку, поставленную здесь для удобства американских туристов, живущих в «Плазе».
И только обойдя дом, клиенты попадали в маленький дворик, который и был настоящим входом в дом моделей. Встретив здесь группу Рут, мадам Шанталь провела их внутрь, а затем по витой лестнице в святая святых «Диора».
Снимать решили в главном демонстрационном зале с огромными окнами. Майку требовалось естественное освещение. Шанталь тут же увела Мартини в маленькую гримерную, где для нее уже приготовили длинное вечернее платье.
Пока она одевалась, Майк расставлял оборудование. Его беспокоили зеркала на всех стенах зала. Блики могли помешать съемке.
Когда из гримерной вышла Мартини в черном шифоне, у Майка отвисла челюсть.
— Шанталь, — завопил он, — что, черт возьми, ты на нее напялила?
— Не понимаю, — смутилась француженка.
— Не понимаешь? Столько лет здесь отработала и не понимаешь? Я снимаю для газеты, дорогуша. В черно-белом варианте! Как, по-твоему, будет смотреться длинное черное платье? О, я сам тебе отвечу как большое черное пятно. Да после этого американцы не дадут за «Диора» и двух пенсов.
Шанталь заплакала. Так она поступала, когда что-то шло не так.
— Но что же делать? Что делать? — спросила она. — Нам предоставляют для съемок только это платье. Все остальное месье Бохан распорядился убрать. Я ничего не могу поделать.
— Значит, нас облапошили, — ответил Майк, закрывая объектив камеры. — Я не буду снимать девушку в черном платье на фоне зеркал. Только не для газеты. Вообще ни для чего.
— Может, попробуем снять во дворе? — предложила Кейт.
Майк посмотрел на нее так, словно хотел задушить. Но вмешалась Рут. Взяв француженку за руку, она отвела ее в угол зала, где их не могли подслушать остальные.
— У нас сегодня первый рабочий день. Все нервничают. Давай считать, что съемок не было, хорошо? А фотографии для начальства я передам тебе позже. — И, повернувшись к своим, громко сказала: — Ладно, ребята, с «Диором» вышла осечка. Мартини, переодевайся. А ты, Кейт, помоги ей. Джерри и Хоуи пока закажут столик в «Брассери Липп». Сделаем перерыв, но к половине третьего мы должны быть у «Шанель».
Все занялись делом, а Рут с каменным лицом повернулась к Майку.
— Если ты мне еще хоть раз такое устроишь, — произнесла она, — я тебе яйца оторву. Понял?
Обед прошел в молчании. Джерри и Хоуи тихо переговаривались между собой. К Майку Стоуну никто не обращался. А когда к половине третьего они пришли на авеню Клебер, ситуация
И чудо произошло, стоило ей только взглянуть на предоставленные им туалеты; Это были волшебные наряды, хотя висели они на беспорядочно расставленных стойках в довольно непривлекательных гримерных. Украшения — конек фирмы «Шанель» — лежали на полу в аккуратно пронумерованных коробках. Для каждого туалета предназначались определенные серьги, ожерелья и браслеты. И пока сотрудники распределяли аксессуары, Рут чувствовала, как быстро поднимается ее настроение. Именно такие наряды она искала всякий раз, приезжая в Париж на демонстрацию моды.
В последний раз столь радостное волнение охватило ее, когда Сен-Лоран укоротил свои жакеты и платья. Теперь настала очередь Карла Лагерфельда. Это была его первая коллекция, сделанная для «Шанель». Рут не сомневалась, что целый сезон в этом году только о нем и будут говорить в Париже. Эксцентричный немец вдохнул жизнь в прославленную, но слегка увядшую фирму.
«Уж если это не кольнет моих ребят иглой под задницы, тогда все».
И Рут не ошиблась. Когда Мартини вышла на подиум в свободном жакете с блестящими пуговицами, все не спускали с нее глаз.
Первым очнулся Хоуи. Уложив волосы Мартини на затылке валиком, он украсил прическу бархатным бантом от «Шанель». А когда Джерри взялась за губную помаду, Рут поняла, что работа началась.
Майк с камерой в руках забегал вокруг подиума, беспрерывно делая снимки.
Каждая фотография запечатлевала красивую девушку. Очень женственную. Неотразимую в своей чувственности. И в то же время в ее облике не было ничего развратного. Лагерфельд, создавая коллекцию, ни на минуту не забывал о высоком классе «Дома Шанель». Поэтому Мартини была элегантна и сексуальна.
Эта комбинация производила ошеломляющее впечатление. А когда Мартини закружилась по розовому салону с золочеными стульями, вся группа расслабилась. Начались разговоры, послышался смех.
Посмотрев на часы, Рут вздрогнула от неожиданности. Они проработали около четырех часов и даже не заметили этого.
На улице стало ясно, что хорошее настроение их сегодня уже не покинет. И тогда Майк решил продолжить веселье.
— Зачем нам такси? — воскликнул он. — Вот именно сейчас — зачем? До половины восьмого в этом городе все очень дорого. Не пропустить ли нам где-нибудь по стаканчику?
Он не ждал ответа, ибо знал его заранее.
Хоуи и Джерри считали, что хорошо провести время — значит всласть посплетничать о знакомых. Поэтому когда Майк нашел приличный бар, Хоуи угостил всех за свой счет и тут же повернулся к Джерри.
Кейт с удивлением обнаружила, что ей очень интересно слушать Мартини. Как большинство моделей, она любила обсуждать, как подольше сохранить хорошую форму и оставаться красивой. Кейт тоже занимала эта тема, хотя до сих пор она всегда стеснялась об этом говорить. Католическое воспитание с детства приучило ее думать, что тщеславие — это грех. Но Париж доказал ей, что это не только не грех, а образ жизни. Поэтому Кейт с интересом прислушивалась к болтовне Мартини.