Любовь на все времена
Шрифт:
Эйден проснулась, когда день кончался, и тут же все вспомнила. Она оглядела роскошную спальню валиды и увидела трех своих дремлющих рабов. Ферн и Айрис сидели по бокам огромной кровати, а Джинджи — в ногах. Кто-то заботливо снял с нее халат, платье с разрезами, пояс и сандалии. Одежду аккуратно сложили на стуле. Она быстро встала, надела пояс и сандалии. Потом тихонько выскользнула в дверь и оказалась в небольшом коридоре. На противоположном его конце виднелась еще одна дверь, которая, как казалось ей, должна вести в салон валиды. Так и было. Hyp У Бану и Эстер Кира сидели в комнате, им прислуживали несколько
— Что-нибудь известно? — спросила она.
— Янычары только что вернулись в Новый Дворец, Марджалла, — сказала валида. — Сначала они пойдут к султану, а потом мы узнаем, что случилось.
Эйден села на скамейку, лицо ее выражало отчаяние. Явид-хан убит. Она чувствовала это. Нет, она знала это!
Как могло это случиться? Что будет с ней теперь? Что будет со всеми ними?
И Hyp У Бану, и Эстер Кира были слишком умны, чтобы говорить с ней сейчас или пытаться ее успокоить. Они тоже подозревали, что произошло самое худшее, поэтому не нужно поддерживать в ней напрасную надежду. Минуты проходили, отмечаемые медленным падением капель в водяных часах валиды. Затем дверь в комнату распахнулась, и вошел Мюрад. Почтительно поклонившись, все вопросительно посмотрели на него.
Он пошел прямо к склонившейся перед ним Эйден и, посмотрев на нее, почувствовал то же пьянящее чувство, которое испытал накануне. Что же влекло к ней? Он протянул руку и помог ей встать. Их глаза встретились, и султан сказал:
— Мне очень жаль, Марджалла. Она на секунду закрыла глаза, но потом открыла и попросила:
— Скажите мне, что случилось. Я хочу знать все. Я не боюсь услышать правду.
— Они все убиты, — резко сказал султан. — И дворец, и сады уничтожены полностью. Явид-хана убили возле конюшен. Он умер мгновенно, Марджалла. По крайней мере он не мучился. Я уверен, что это сделали татары и его предатель брат. Мои янычары уже помчались преследовать их. Я клянусь, они найдут их.
— Почему вы думаете, что это были татары? — спросила она голосом, искаженным от боли. Султан помялся, а потом тихо сказал:
— Потому что они убили свои жертвы, отрубили им головы и насадили их на два столба по обе стороны от ворот вашего дворца. Это их обычай.
Эйден почувствовала, как к горлу подступает комок, но, проглотив его, спросила:
— У меня была служанка. Может быть, они захватили ее и увели с собой?
— Не думаю, — сказал султан. — Подозреваю, что ее изнасиловали и убили вместе с остальными. Думаю, целью этого нападения было полное, бессмысленное уничтожение. Даже скот и комнатные животные уничтожены, хотя вот этого мои люди нашли в саду.
Из складок своей одежды султан вытащил подросшего котенка и протянул его Эйден.
Она взяла извивающегося котенка, который тут же прижался к ней, и, подняв на Мюрада заплаканное лицо, сказала:
— Это Тюлип. Мы назвали его так, потому что на кончике хвоста у него рыжее пятно. Он любит по ночам охотиться в полях позади дворца и никогда не приходит домой раньше, чем взойдет солнце. Это и спасло его, господин.
Эйден зарылась лицом в шерсть животного и заплакала.
— Благодарю тебя, сын мой, за то, что ты рассказал нам об этих трагических событиях, — сказала Hyp У Бану. — Я позабочусь о Марджалле. Не проводишь ли ты нашу дорогую Эстер
Мать султана была единственным человеком во всей империи, которая могла подобным образом разговаривать с султаном. Подчинившись ее приказаниям, он послушно вышел из комнаты с Эстер Кира. Эйден повалилась в подушки дивана и тихо плакала. Hyp У Бану позволила ей выплакаться. Потом она сидела, прижимая к груди котенка. Ее заплаканное лицо покрылось красными некрасивыми пятнами. Наконец она сумела посмотреть на мать султана, и печаль, отражающаяся в ее глазах, тронула даже суровое сердце валиды.
— Что теперь будет со мной? — тихо спросила она Hyp У Бану.
— Ты останешься здесь, во дворце, дорогое дитя, но, конечно, ты не можешь вернуться в комнаты твоей знакомой Сейесте. Ты вдова принца. У тебя должны быть свои собственные комнаты. Сейчас мы подумаем об этом. О твоем будущем мы поговорим позже.
— Какое может быть у меня будущее? — печально спросила Эйден.
Hyp У Бану посмотрела на нее своими мудрыми глазами:
— Будущее есть у каждого, как у каждого есть прошлое.
— У меня, кажется, нет ничего, кроме прошлого, — сказала Эйден. — Как только я начинаю любить мужчину, либо меня отрывают от него, либо его отрывают от меня. Сначала это был мой отец, потом Конн, а теперь Явид-хан. Может быть, мне на роду написано прожить жизнь в одиночестве?
— Никто не должен жить в одиночестве, — сказала валида. — Это противно природе. Именно поэтому Аллах решил, что должен быть мужчина и должна быть женщина. Сейчас ты потрясена случившимся. Я позову своего врача, исключительно умного грека, чтобы он позаботился о тебе. Я очень ему доверяю.
Эйден промолчала. О чем теперь говорить? Явид умер. Его отняли у нее, как отняли Конна. Она даже не знала, хочется ли ей жить дальше. Что ей осталось? Она была так далеко от Англии, от Перрок-Ройял. Она начала строить новую жизнь с Явид-ханом, и вот — все разрушено, как будто какой-то злой джинн, ревниво относящийся к ее счастью, отнимал его у нее. Пришел врач и, смешав несколько разных порошков в чашке с розовой водой, объявил, что она нуждается в отдыхе. Эйден очень хотелось сказать ему, что она весь день проспала, но вместо этого она с благодарностью выпила до дна содержимое чашки. По крайней мере во сне она не сможет вспоминать о случившемся. Сон ей необходим. Hyp У Бану сама отвела Эйден и ее слуг в две маленькие комнаты, недалеко от ее собственных комнат, и с улыбкой смотрела, как ее укладывают в постель. Она заснула еще раньше, чем они раздели ее.
Валида вернулась в собственные комнаты и обнаружила, что ее ждет Янфеда. Женщины расцеловались и уселись на яркие и удобные подушки дивана.
— Я слышала, что случилось, — начала Янфеда. — Как принцесса Марджалла?
— Убита горем. Перепугана. Полна жалости к самой себе. А что еще можно ожидать, дорогая Янфеда? Однако сейчас в связи с ней возникает неприятность. Ты видела, как Мюрад вчера смотрел на нее, а когда сегодня он пришел с известием о том, что произошло, он не мог оторвать глаз от ее грудей, просвечивающих сквозь шелк сорочки. Имея полный гарем невиданных красавиц, мой сын испытывает вожделение к обыкновенной миленькой женщине, которая уже имела двух мужей.