Любовь на все времена
Шрифт:
— Нет, — ответил лорд Берли, — мы не допустим этого. Он будет пойман и заключен в тюрьму за обман и попытку убийства. Обещаю вам, что он не скоро увидит свою родину.
— Езжай домой, Мег, и собирай вещи, — приказала служанке Эйден. — Я поеду в «Лебедь» и вернусь домой еще до того, как ты успеешь соскучиться обо мне.
— В какой карете? — спросила Мег. — Мы приплыли на барке. Вы ведь не поедете в наемном экипаже, миледи?
— Я отправлю ее в моей карете, — вмешался лорд Берли. — Это простая карета, я не люблю, когда меня узнают на улицах. Она будет ждать вашу хозяйку,
Удовлетворенная, Мег ушла, а лорд Берли проводил молодую леди Блисс к своей карете и пожелал ей доброго пути.
— Не пытайтесь, — предупредил он ее, — что-нибудь выпытывать у господина Фитцджеральда. Просто сыграйте свою роль и уезжайте, леди Блисс. Если этот человек не глуп, тогда он опасен, а я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.
— Я сама не глупа, — спокойно сказала Эйден. — Я буду очень осторожна, чтобы не возбудить его подозрений, милорд. Мне есть что терять. Я ношу ребенка, вы знаете это?
— Нет, — ответил он, — и сейчас боюсь, что мне не следовало бы просить вас о помощи.
— Чепуха, милорд! Это пустяк. — Эйден улыбнулась, а потом, забравшись в карету, помахала ему рукой на прощание, выезжая из внутреннего двора Тауэра на вечерние улицы.
Эйден усмехнулась, вспомнив дерзость Мег, которая позволила себе расспрашивать лорда Берли, однако его нисколько не обидело поведение служанки. Он успокоил ее страхи и отвечал на ее вопросы без суеты. Он был непревзойденным политиком, подумала Эйден, и ей стало понятно, почему королева так высоко ценит его. Он понял тревогу Мег за свою хозяйку, потому что сам был озабочен судьбой своей повелительницы, Елизаветы Тюдор. Преданность — это то качество, которое лорд Берли и понимал, и высоко ценил.
Они приехали в «Лебедь», большую удобную гостиницу, расположенную на богатой улице возле реки. Эйден вышла из кареты и, не оглядываясь, вошла в дом. Сразу же навстречу ей поспешил хозяин — время было обеденное, и харчевня «Лебедя» пользовалась широкой известностью.
— Могу ли я помочь вам, мадам?
— Меня зовут леди Блисс, — сказала Эйден. — Я ищу своего кузена, господина Фитцджеральда.
— Конечно, миледи. Ваш кузен и его друг, мосье Мишель, остановились в комнатах на первом этаже в дальней части дома. — Он протянул руку и поймал пробегавшего мимо мальчишку. — Боб! Отведи леди Блисс в комнаты ее кузена. Это господин Фитцджеральд, ирландец.
— Хорошо, отец! — Боб дружески ухмыльнулся Эйден:
— Сюда, миледи, — и повел ее к двери в конце коридора.
Громко постучав и едва дождавшись разрешения войти, он распахнул дверь и пропустил Эйден в комнату.
Кевен Фитцджеральд и еще один мужчина сидели перед небольшим камином и пили. Они оба были небрежно одеты, без камзолов, в расстегнутых рубахах.
— О, Кевен! — закричала она и, бросившись ему на шею, зарыдала. — Все ужасно, Кевен! Все просто ужасно! — и ее плечи затряслись от рыданий.
Удивленно дернув бровями, Боб плотно закрыл за собой дверь, а Кевен Фитцджеральд обнял Эйден со словами:
— Дорогая малышка Эйден, а чем дело?
— Вина! — Она рыдала очень убедительно. — Я должна выпить вина.
Кевен кивнул Мигелю де Гуарасу, который налил вина в небольшой кубок и передал его Кевену.
— Вот, Эйден, моя милая, — успокаивающе произнес Кевен, усаживая ее на стул. — Теперь расскажите, что у вас за беда.
Медленно потягивая рубинового цвета жидкость, Эйден быстро осматривала комнату полуприкрытыми глазами. Комната была не очень большой, с камином и окном, выходящим на задний двор гостиницы. Около двери в коридор виднелась другая дверь, через которую была видна спальня. В комнате стояли только стол, два стула и деревянная скамья с высокой спинкой. Вино было не лучшей выдержки и слегка обожгло ей горло. Она закашлялась. Переведя дух, она посмотрела заплаканными глазами на двух стоящих перед ней мужчин.
— Что-нибудь случилось с Конном? — спросил он, стараясь скрыть нетерпение в голосе.
— Отчасти, — вымолвила она. — О, Кевен!
— В чем же дело, Эйден? Что за беда у вас? — спросил он, пытаясь не казаться раздраженным.
— Я получила известие от моей кузины, графини Линкольн, — драматически заявила Эйден и снова зарыдала.
— И что? — терпеливо уговаривал он.
— Из-за того, что натворил Конн, наши земли и наше состояние должны быть конфискованы в пользу короны! Я останусь без гроша, Кевен! Без гроша!
Он был ошеломлен.
— Вы должны помочь мне, — продолжала она. Она видела его лицо и понимала, что лорд Берли оказался прав. «Ах ты, ублюдок!» — подумала она со злостью, но потом заговорила снова:
— Вы должны помочь мне, Кевен. У меня ничего не останется. Куда мне деваться? Что делать? Может быть, вы можете попросить, чтобы дед помог мне? Возможно, он разрешит мне жить с ним в Ирландии.
Потом закрыла лицо руками и снова начала плакать.
— Что будет с вашим мужем? — Это спросил другой мужчина.
"Любопытничает», — подумала Эйден, но тем не менее ответила:
— Он будет приговорен к повешению, волочению и четвертованию, если королева не проявит милости и не разрешит его обезглавить. Моя кузина, графиня, пишет, однако, что королева очень сердита. Моя кузина говорит, что больше не может помогать мне. О, Кевен! Что мне делать? Вы поможете мне, правда?
Но Кевен даже не смотрел в этот момент на нее. Он повернулся к Мигелю де Гуарасу.
— Вы предвидели такое, де Гуарас? Когда вы предложили мне состояние моей кузины в обмен на мою помощь, ожидали ли вы, что это состояние будет конфисковано жадной английской правительницей? Ожидали?
Эйден сидела очень тихо, неожиданно четко осознав, что здесь все не так просто. Немного напуганная тем, что, вероятно, столкнулась с чем-то гораздо более серьезным, она поняла, что пора убираться отсюда. Положение ее может стать опасным.
— О, Кевен! — воскликнула она. — Я так несчастна! Прошу вас, проводите меня назад в Гринвуд. Карета ждет меня на улице.
Он стремительно повернулся к ней, и впервые она увидела, что у него двойной подбородок и безвольный рот.
— Заткнитесь, Эйден! — рявкнул он.