Любовь на выживание
Шрифт:
У любого другого человека этот смешок вызвал бы дрожь в коленях и желание перекреститься, но Эндрю Стил только досадливо поморщился.
— Опять подслушиваешь? Королевы так не поступают.
Тишина.
— И не злорадствуй. Тебе все равно придется к ней привыкать. Когда все уляжется, она будет хозяйкой.
Презрительное фырканье. Тишина.
— Иди. Ты хорошая девочка.
Тишина стала еще тише.
Эндрю Стил закинул руки за голову и с хрустом потянулся. Если бы его кто-нибудь в этот момент
Но никто его не видел.
За все дни пребывания в доме Стила Джуди так и не удосужилась погулять по настоящему дикому лесу, и теперь она пребывала в состоянии подавленности, восторга и ужаса одновременно.
Она покорно пробиралась вслед за Рэем Джонсоном, а тот шагал себе и шагал, словно под ногами у него была твердая тропа. Огромный тесак в его руках равномерно взлетал и опускался, и сочный хряск разрубаемых стеблей и веток неприятно напоминал Джуди фильмы ужасов, в которых действуют маньяки с топорами.
Девушка была слишком занята тем, чтобы не свалиться, и потому не успевала подумать о чудовищном обвинении, которое ей грозило. Впрочем, Джуди вовсе не горела желанием гадать, кто убил братьев Малрой. С нее было достаточно и того, что она точно знала, кто их НЕ убивал.
Она покорно шла за Рэем Джонсоном и понятия не имела о том, что в эту самую минуту он ею искренне восхищается.
Ну и девка, думал Рэй. Ломится сквозь чащу в своих карамельных кроссовках, даже не пикнет, а ведь мы уже больше часа идем без передыху. Надо бы дать ей отдохнуть…
— Эй, на траверзе! Привал.
— Вы устали, мистер Джонсон?
— Чего?
— Раз привал, значит, устали. Впрочем, оно и понятно, вы уже не так молоды, да еще алкоголь… Я читала, что он затрудняет работу легких и сердца, поэтому вы так быстро запыхались…
Рэй Джонсон задумчиво посмотрел на сучковатую палку, которую он несколько минут назад подобрал, намереваясь предложить мисс Саттон в качестве опоры при ходьбе. Теперь у него появилось страстное желание стукнуть ею мисс Саттон по голове. Останавливало его только усвоенное с детства правило: девочек бить нельзя, потому что они ябеды.
— Вообще-то я решил, что это вы устали.
— С чего бы? Прогулка по лесу — моя давняя мечта. Даже в вашем обществе.
— Ага, а вы бы предпочли общество Стила? Стихи, разговоры о ботанике…
— Он ваш друг, или у меня неправильная информация?
— А что такого я сказал?
— Вы над ним смеетесь, а это нечестно. Он калека, и не по своей вине.
— Мисс Саттон, но ведь и не по моей. Энди нормальный взрослый мужик. Мы с ним дружим достаточно давно и знаем друг про друга достаточно много, чтобы не сюсюкать и не замирать от восхищения при виде друг друга. В этом нет неуважения. Итак, отдыхать вы не хотите?
— А далеко еще?
— Почти столько
— Пошли. Только… мне надо… Я немножечко отстану…
Рэй подавил смешок и невозмутимо сказал:
— В кустах прячутся разные… звери, а в высокой траве — змеи. Они безобидны, если на них не наступать… и не садиться.
Джуди вспыхнула, но невыносимый Рэй Джонсон уже двигался вперед.
Через пару минут она догнала его и снова пошла след вслед. Странно, но сообщение о змеях, которых она обычно боялась панически, почти не взволновало девушку. Никакая змея, думала Джуди Саттон, не пожелает оказаться рядом с Рэем Джонсоном.
Стил расслышал звук подъезжающей машины задолго до того, как сама машина показалась сквозь деревья. Огромный бронированный джип рычал, как разъяренный лев.
Стил усмехнулся и поднял с пола книжку. Стихи Киплинга.
Коннор Малрой терпеть не мог книг. Уверял, что все писатели — придурки. Стила это утверждение всегда веселило.
Еще несколько минут ожидания, затем громко хлопнула дверца… И на дорожке возник смерч. Смерч ворвался в гостиную, опрокинул стул, разбил вдребезги напольную вазу и прогремел:
— Где эта ваша девка?!!
Стил невозмутимо заложил страницу кожаной закладкой и поднял голову.
— Строго говоря, это ВАША девка. Добрый день, Коннор.
Коннор Малрой потрясал воображение. Рыжий, огромный, он почти упирался головой в потолок. Громадные кулаки судорожно сжимались и разжимались, маленькие голубые глазки были налиты кровью. На безутешного отца, только что потерявшего двоих сыновей, Малрой похож не был. Скорее, на дикого вепря, у которого из-под носа увели добычу — чем там питаются дикие вепри?
— Какой, к дьяволу, добрый! Ты что, смеешься? Мои парни лежат в моем собственном доме, у Гарри дырка в груди, а у Базза снесено полбашки. Ты называешь это добрым днем? За мной охотятся полиция, три шерифа и уйма налоговых инспекторов, черномазые взбунтовались на прииске святой Магдалены, конкуренты почуяли, что у меня неприятности, и обстреляли бар в Кейптауне — это ты называешь добрым днем?!
— Полагаю, большая часть этих неприятностей началась не сегодня.
— Пис-сатель! Убийство моих сыновей он называет неприятностью.
— Коннор, я вам соболезную, но с общечеловеческой точки зрения совершенно не испытываю скорби. Мы оба с вами знаем, что они у вас были не очень…
— Ладно, Стил. Не зарывайся. Раз мы оба знаем, то и говорить не о чем. Они были моими детьми. Я баюкал их в детстве и возил на закорках, учил их кататься верхом и брал с собой на прииски…
— Лучше бы вы отправили их в колледж. Бросьте, Коннор. Давайте к делу. Какого черта вы сюда приехали, разбили вазу и орете на меня?