Любовь (не) делится на три
Шрифт:
— Ну и трусиха, ты, Аделина Викторовна! Таких еще поискать! — ловлю отражение в зеркале и смеюсь сама над собой. Но смех быстро проходит, когда замечаю, что на ручке двери в туалет висит цепочка. Резко оборачиваюсь, пытаясь вспомнить, а была ли она там раньше?! Наверное… я ведь сразу кинулась проверять ящики.
Но в том, что я сама не могла повесить ее туда, сомневаться не приходится. Цепь порвана, а медальона нет… может быть, упал? Открываю дверь и вижу на полу осколки. Дорогая мне
Собираю то, что осталось от украшения. Это простое совпадение? Последствие удара о кафельный пол? Осматриваюсь и вижу на зеркале небольшую записку. На ней всего несколько слов, но от них мороз по коже. Можно не брать в руки, чтобы прочесть эту фразу:
«Не нужно переходить мне дорогу. Иначе будет только хуже».
Несколько секунд стою как вкопанная. Теперь становится ясно: в моем номере кто-то был. Тот, кто ударил меня по голове забрал ключ и пробрался сюда, чтобы оставить эту записку. А еще испортить мамин медальон.
Но чего он хочет? Фраза, нацарапанная на клочке бумаги слишком неоднозначная.
В голове роятся миллионы мыслей. Стоит ли мне вызвать полицию? Или лучше оставить все как есть и скорее бежать в новый номер?..
Страх все сильнее пробирается под кожу, потому хватаю остатки от медальона и на автомате срываю листок, после чего судорожно запихиваю его в карман халата. Забираю ключ и, не оглядываясь, бегу по коридору к себе в номер. Залезаю под одеяло и несколько минут привожу дыхание в порядок, унимаю дрожь в коленях и делаю все возможное, чтобы скорее заснуть.
Утром будет солнце, новый день и произошедшее уже не покажется таким ужасным.
Так и происходит. Наутро чувствую себя легче. Кто-то всего лишь хотел подшутить надо мной. Может быть, даже студент, которому я не поставила зачет. Да мало ли таких еще будет? А потому мне нужно показать, что со мной все в порядке. Пойти на работу и вести себя так, будто ничего не произошло. К тому же сегодня важное собрание. Мне нельзя его пропустить! А еще, предстоит внести аванс за жилье. Так много дел! Некогда разлеживаться…
Тщательно собираюсь: делаю макияж, легкую укладку, несколько раз наношу на запястья парфюм, чтобы создать вокруг себя соблазнительную дымку. Надеваю новое платье, немного легкомысленное, но сейчас же лето… И отправляюсь в университет.
11
Лекции проходят без происшествий. И я даже получаю несколько комплиментов от лиц мужского пола. Особенно приятно слышать это от нашего профессора, Виталия Борисовича, семидесятилетнего интеллигента, который всегда относился ко мне с теплотой.
— Аделина, сегодня вы особенно прекрасны! — говорит он поправляя очки.
— Спасибо.
— Полагаю, причина перемен — влюбленность? — делает хитрое лицо.
— Да. Знаете, на днях я полюбила себя, — смеюсь. Мы идем с ним
— Это кто? — шепотом спрашиваю у Виталия Борисовича.
— Как кто?! — поднимает брови. — Наш новый ректор. Суржевский, Вадим Эдуардович, — торжественно объявляет он, а мое сердце уходит в пятки.
Я не слышу приветственных слов, теряю нить сказанного, просто хлопаю глазами. А главное, очень жалею, что сижу на первом ряду. И будто специально внимание нового ректора сосредоточено на мне. Вернее, он умело держит публику. Что-то говорит, но я ощущаю на себе его пристальный взгляд. Такой, от которого пробирает до костей.
Но самое «приятное» начинается, когда на сцену снова выходит наш декан, чтобы сделать несколько заявлений. А Вадим спускается с кафедры и садится в зал. Естественно, на первый ряд. Что же ему, на последний идти?! Почти все места заняты…
Делаю вид, что мне все равно. А его рука ложится на общий подлокотник, касаясь моего плеча.
Мысленно благодарю провидение за то, что мы не в кино и не в театре, что сейчас день и достаточно светло. Вот только наглому психологу и это нипочем. Он будто бы невзначай касается моей ступни носком своего блестящего ботинка. А после и вовсе запрокидывает ногу на ногу, упираясь коленом в мое бедро. Да так, что мне приходится сдвинуться к Виталию Борисовичу. Но он женат, немолод и может понять меня неправильно. Сцепляю зубы и двигаюсь обратно, почти выталкивая его руку с подлокотника.
— Я раньше заняла это место, — цежу, смотря мимо него.
— Тебе не надо слишком много. А вот мне тесновато, — отвечает также, без спроса накрывая мою руку своей. Краснею от смущения и мысли, что кто-то может это увидеть. Быстро убираю ладонь на колени. Так и сижу все оставшееся собрание словно первоклассница.
Как только приходит время, вскакиваю и почти цепляюсь за профессора. Делаю вид, что очень занята беседой, выводя его в коридор.
— Аделина Викторовна, постойте, — слышу голос Альбины Александровны из деканата. Приходится обернуться. Рядом с ней Вадим. Сверлит меня взглядом.
— Слушаю?
— Насчет вашего заселения, — щебечет. — Пройдемте, я подобрала для вас вариант.
— Идите, идите, Аделиночка, — кивает Виталий Борисович. — После поговорим.
— Вообще-то, у меня сейчас встреча с арендодателем, — тихо признаюсь, смотря на часы.
— Что вы, дорогая! У нас отличные квартиры! Мой сын совсем недавно переехал, да и мы с женой живем тут рядом. Неужели вы откажитесь от такого шанса соседствовать? — сводит в шутку, сбрасывая напряжение.
— Конечно, не откажусь, — расплываюсь в улыбке и следую за Альбиной.