Любовь не терпит отлагательств
Шрифт:
– И не говори! – махнула Любашка рукой. – На износ работает. То сверхурочные, то еще что…
– Ничего, прорвется. Я его за это уважаю. В конце концов, для семьи старается!
– И то верно, - улыбнулась сестра и погладила себя по объемистому животу. – На пеленки нам папка зарабатывает.
– Как беременность? Дочка еще не собирается выскакивать на свет Божий? Долго нам еще ее ждать?
– Ох, правда, - вздохнула Люба, садясь поудобнее. – Сил уже никаких нет. Ноги отекают – еле хожу. И спать не могу.
– Почему? – не поняла
– То в туалет бегаю, то ребенок пинается. На правый бок лягу – толкается, на левый перевернусь – лягается, на спине устроюсь – на мочевой давит. Поясницу ломит – хоть кричи! А Виталика никогда рядом нет. Знаешь, как обидно? Хоть и понимаю, что работает ради меня и будущего ребенка, да еще роды дорогие впереди, а все равно хочется, чтоб рядом был.
– Ну-ну! Виталик хороший муж, Любаш! Потерпи. Ему надо карьеру строить. Тем более на новом месте. Думаешь, ему легко себе имя нарабатывать?
– Ой, с тобой и не поспоришь! Правду говоришь. А по выходным он, конечно, со мной. Но мне и этого мало.
– Не забывай про гормоны. У тебя такой всплеск, что, конечно, тебе хочется повышенной заботы о себе.
– Угу. И поговорить не кем. Только собака!
Люба имела в виду полугодовалого щенка лабрадора – ласкового и резвого, которого ей подарил Виталик.
– Вообще-то, у нас проблем никаких нет, ты не подумай, - заверила Любаня. – Просто он весь такой занятой, а я вынуждена страдать здесь в одиночку на сносях.
– Когда тебе рожать-то? – поинтересовалась я.
– В мае, в первой половине. Но точнее скажут на последнем УЗИ. Как сделаю – сообщу.
– Хорошо. Ты крепись. Я понимаю, подружек нет и завести их негде – дома сидишь, но все еще впереди. Или в роддоме с кем-то познакомишься, или с коляской будешь гулять…
– Да, конечно! И я не переживаю слишком. Тем более мы с соседкой частенько на чаепитие друг к другу бегаем. Я уж и не знаю, чего мне не хватает.
– Коня в шоколаде? – ухмыльнулась я.
– Его родимого, - кивнула Любаня, повеселев. – Ты-то сама как? Не завела себе кавалера?
– Нет, - отмахнулась я от этой мысли, словно от назойливой мухи. – Нет необходимости. Я хочу поработать плодотворно, а уж потом отношения заводить. Я не хочу мимолетных увлечений. Хочу влюбиться раз – и навсегда! Чтоб человек был достойный, а это можно определить только глядя с высоты прожитых лет.
– Согласна. Но не ждать же теперь до сорока!
– Не до сорока, конечно. Но… Что я могу сказать? Не влюбилась еще! Вот если завтра в маршрутке встречу такого, от которого голову потеряю, совсем другую песню запою, - хихикнула я. – И буду утверждать совсем обратное: что я уже готова к серьезным отношениям, и вот она – любовь! Пришла.
Люба рассмеялась.
– Ты самокритична. И переменчива, как и подобает настоящей женщине. Сейчас думаешь одно, но в связи с какими-то событиями готова пересмотреть свое мнение. Ты как вода: обтекаешь и подстраиваешься под ситуацию.
– Это мне в себе и не нравится.
– Нелегко тебе будет найти такого мужика, который это будет понимать и помогать тебе в этом стремлении.
– Еще бы! – фыркнула я. – Такой мужик – утопический образ…
– …потому что они все как один стараются тебя переделать под себя, - закивав, закончила за меня Любаня. – Честное слово, сколько слушаю разговоров замужних женщин, все твердят одно и то же: в отношениях между мужчиной и женщиной, как на войне – либо ты его, либо он тебя!
Мы засмеялись.
– Вот и я, наслушавшись, не тороплюсь с этим, - подытожила я.
Люба оглянулась куда-то позади себя.
– А вот и мой любимый вернулся. Пойду кормить его ужином.
– Ступай, - закивала я. – Выполняй свой женский долг. Передавай привет свояку.
Мы попрощались, и я вернулась к своему прежнему занятию.
Закончив работу над рефератом, я потянулась и посмотрела на часы. Поздновато, но, думаю, Вовка еще не спит. Я набрала номер, вспоминая, когда мы разговаривали прошлый раз. Ну да, точно. Две недели назад.
С ним общение складывалось совершенно иначе, нежели с Любой. Говорили мы обычно коротко и по делу, обменивались новостями, выясняя, прежде всего, все ли в порядке. На отвлеченные и личные темы мы беседовали редко, хотя, на самом деле, оба питали друг к другу нежные и теплые родственные чувства.
Сейчас Вовке уже двадцать шесть лет. Он работает в компьютерном салоне системным администратором. Таланты у него в сфере компьютерных технологий недюжинные, но в маленьком городе не так уж много перспектив.
Серьезных отношений он тоже не заводил. Не знаю, почему. Возможно, так же как и я, боялся привязываться к кому-либо, а затем разочаровываться. И, скорее всего, виной тому опять–таки наша мать. Хорошая женщина, нечего сказать. Поломала психику и веру в нормальные человеческие отношения, в людей вообще, обоим своим детям, и с чистой совестью смылась в другую страну. Не знаю, в этом ли причина Вовкиного промедления, мы ведь всегда избегали тем о нашем детстве, но факт остается фактом: он по-прежнему не торопится жениться, довольствуясь мимолетными связями. Винить его в ветрености я не могла, поскольку знаю его добрый характер, серьезность и осуждение подобных вещей.
– Алло, - послышался, наконец, его голос.
– Привет, не спишь?
– Не сплю. Только домой пришел. Сейчас рухну на постель и захраплю без задних ног.
– Устал на работе? – посочувствовала я.
– Да. Вызовов очень много. Как с ума все посходили! Весеннее обострение!
Он долго выливал на меня свои накопившиеся проблемы на работе. Наконец, когда он перевел дух, я сказала:
– А я сегодня с Любаней говорила. Говорит, Виталик повышение получил.
– Да, я знаю. Он и меня зовет.