Любовь не знает мести
Шрифт:
Это немного успокоило, но лишь немного. Помимо всего прочего я размышляла, смогу ли заставить себя оказаться на его месте. Нет, все-таки пойду в адвокатуру.
– Я должен задать вам несколько вопросов. Иногда они могут быть неприятными. Не обижайтесь, мисс Хейн, отвечайте спокойно и честно.
– Хорошо, - кивнула я.
– Расскажите, что произошло сегодня.
Я сбивчиво описала произошедшее еще раз. Отработка, плавание, тренер, меня выгоняют, я догадываюсь о том, что дело нечисто, вызываю полицию.
– Вы давно делали предположение о том, что
– Да.
– При каких обстоятельствах?
– В приватном разговоре с капитаном Линдвеллом.
– Конкретней, мисс Хейн. Где вы были и что делали, когда вас... "озарило".
Я не очень понимала, как это относится к делу, но пришлось признаться:
– Капитан поймал меня на нарушении правил. Я ночью спустилась в бассейн. Он отчитывал меня, говорил, что я провалю учебу и я вспомнила, что видела во время занятия следы магнитного порошка, просыпанного в тренерской. Мы пошли проверить и там нашли кубок с отпечатками крови.
– Крови?
– Ну... ультрафиолет показал какие-то следы. Я предположила, что крови. Очень похоже было на рану Шейлы.
– Вы выбрали специализацию судмедэксперта?
– Я еще не определилась.
– Хорошо. Мисс Хейн, в каких вы отношениях с капитаном Линдвеллом?
И почему все меня об этом сегодня спрашивают?
– Он мой преподаватель.
– И только?
– прищурился капитан полиции.
– И только.
– Тогда почему вы так бросились его спасать?
Помолчав немного, я сказала:
– Я не думала о том, что спасаю именно его. Тренер могла оказаться убийцей и причинить кому-то вред. Наверное, я все же краешком сознания заметила, что она ведет себя необычно.
– То есть, вам без разницы, кого вы защищаете? Даже капитана Линдвелла, который...
Рик Канрик замялся.
– Не всегда соблюдает субординацию.
– О чем вы?
– нахмурилась я.
Сердце отчего-то истерично забилось в груди.
Мужчина показал мне планшет, на котором... вела съемку скрытая камера. И эта камера давала отличный обзор на раздевалку в бассейне и нас с Линдвеллом. Особенно хорошо в кадр вошел момент, как его рука скользит по внутренней стороне моего бедра. Воспоминания были так свежи, что я почти физически вспомнила это касание.
– Не очень-то похоже на воспитательную беседу.
– У капитана Линдвелла... свои методы воздействия на нарушителей устава, - пробормотала я.
– Это попытка изнасилования, мисс Хейн.
– Нет!
– Я рассмеялась.
– Это попытка запугивания. Он говорил о том, что если бы оказался убийцей, то мне бы не поздоровилось. И... иллюстрировал такую вероятность.
– Вы знаете, что такое стокгольмский синдром?
– вновь огорошил меня следователь.
– Как это относится к делу?
– Мисс Хейн...
– Да, знаю. Как это относится к делу тренера Дельвего?
– Вы боитесь Лиама Линдвелла?
– Нет!
– Я просил вас не нервничать. И предупреждал, что вопросы могут быть неприятными.
– Я не вижу в таких вопросах смысла.
–
– Мистер Канрик, - я сделала глубокий вдох, - мы находимся в имперском образовательном учреждении. Вы поставили камеры в женской раздевалке. Там, где девушки порой ходят голые. Ни я, ни мои однокурсницы не давали разрешения на такую съемку. В академии учатся много детей из правовых династий. Не мне вам рассказывать, что будет, если они узнают о камерах. Поэтому свои неприятные вопросы вы будете задавать мне в присутствии адвоката. Я имею на него право.
Следователь выглядел ошеломленным.
– У вас аналитический ум, мисс Хейн...
Но я не собиралась больше ничего говорить. Надо было сразу отказаться. Слишком мало опыта. Но почему он обо всем этом спрашивал? Что-то мне подсказывало, что неспроста.
– Вы действительно отказываетесь больше разговаривать?
– поразился полицейский.
Я кивнула. Дурой не была. Может, я и импульсивная, излишне деятельная и немного раздолбайка, но не тупая. Они не станут давить дальше на предмет отношений с Линдвеллом. Иначе придется обнародовать записи с камер, да и вообще наличие этих самых камер. А за записи переодевающихся студенток адвокаты академии сожрут их и чайком запьют.
Но как же меня трясло. А главное, я совершенно не понимала, почему.
Когда вышла из кабинета, несколько метров прошла в полной прострации. Только голос Линдвелла вывел из состояния сомнамбулы:
– Похоже, у этого парня на меня зуб. Зубище, я бы сказал, - безмятежно произнес он.
– Они записали на камеру нашу встречу в раздевалке.
– Ага, - фыркнул он.
– Хотели заставить меня вернуться в УКБ. Мол, не место тебе среди студенток, пошли обратно на работу. Почему ты меня не сдала? Ведь обещала.
– Потому что я не понимаю, чего хотел Канрик, - призналась я.
– Он задавал странные вопросы.
– Пошли, - хмыкнул Лиам, - за ужином расскажешь.
Я взглянула на часы.
– Столовая уже закрыта. Нас не пустят.
На что мне показали чип-ключ. Ах да, преподавателей устав и режим академии не касается...
***
Я скептически посмотрела на поднос, который передо мной поставили. Еды, которую капитан Линдвелл на него водрузил, хватило бы дня на два хорошего питания. Я сначала решила, что это на двоих, но нет - мужчина вскоре притащил второй поднос.
– Почему вы второй раз пытаетесь впихнуть в меня еды больше, чем я вешу сама?
– Потому что ты второй раз получаешь ее по моему чипу. А у меня норма калорий немного другая. Жуй давай, что не съешь, то понадкусывай. Зря что ли налоги платим? Так что там с Канриком?
Я пересказала наш разговор. Правда, мясо было такое вкусное, что на пару мгновений я забыла, о чем рассказывала и очнулась только когда почувствовала на себе пристальный взгляд капитана.
– Что такое?
– удивилась я.