Любовь окрыляет
Шрифт:
Вроде все осмотрел, размышлял он, разворачиваясь. Номер «Москвича» записал. Знакомому из ГИБДД позвонил, попросив узнать адрес хозяина старой машины. Номера с гаражных ворот тоже переписал, по ним легко будет установить владельцев и по возможности переговорить с каждым. Убедился, что место совершенно необитаемо, что дурой надо было быть последней, чтобы совать нос сюда. И…
И теперь мог с чистой совестью уехать с этого зловещего места. Мог вернуться к Кристине, она собиралась сегодня пораньше уйти с работы, чтобы встретить с работы
С ужином и свечами случилась незадача. Снова что-то произошло у нее или с ней: припухшие веки и нос красноречиво намекали на то, что Кристина плакала.
– Господи, Глеб! Все ужасно!!! – упала она ему на грудь и разрыдалась, когда он попытался выяснить причину ее слез. – Все будто сговорились!!!
– Ну, ну… Давай успокаиваться. Что снова? Что?
Карпов поднял ее на руки и, как был в куртке и ботинках, пошел с Кристиной на руках в комнату. Сел на диван, пристроив ее на коленях, принялся гладить по спине, шептать что-то трогательное и нежное, но делал только хуже. Она рыдала все громче и заразительнее.
– Она!.. Они считают. Что мне это было выгодно, Глеб!!!
– Что выгодно?
Вникать было сложно. Он и раньше-то никогда не понимал женщин, а когда она так вот тесно прижималась к нему и он чувствовал ее горячее тело даже сквозь куртку и китель, то…
– Этот ужасный милиционер!!! Он так въедливо смотрел на меня. Задавал такие унизительные вопросы! – судорожно вздрагивая в его руках, проговорила наконец Кристина.
– Тебя вызывали в милицию?
– Нет, он сам ко мне пришел. Прямо в кабинет. И задавал эти гнусные вопросы!
– О чем?
– А знала ли я о завещании, составленном моей подругой? А кто может подтвердить мое алиби на выходные дни? – передразнила следователя Кристина, трагично сморщив лицо. – С чего я вообще взяла, что Сима утром в субботу познакомилась с каким-то парнем? А когда я сказала, что узнала об этом из нашего с ней телефонного разговора, снова спросил, а кто это может подтвердить? Ну не идиот, Глеб?! Кто мог быть свидетелем нашей телефонной болтовни, если мы жили совершенно одиноко и замкнуто! Кто?!
Весь его романтический настрой слетел с него мгновенно, стоило ему повнимательнее прислушаться. Он усадил ее рядом, снял куртку, китель, оставшись в рубашке, отнес в прихожую ботинки. Походил по комнате, подумал.
– Если я правильно понял, то завещание твоей подругой все же было составлено? – спросил Карпов спустя какое-то время.
– Да, было, – всхлипнула Кристина, глянув на него жалобно. – В мою пользу, представляешь! Но, клянусь, я об этом ничего не знала, Глеб!!! Ничего!!! А тетя Лена… И потом этот следователь… Такая грязь, боже!!!
– Она тоже приходила к тебе? – спросил Глеб, имея в виду осиротевшую мамашу.
– Нет,
– А вот это ты зря, – перебил ее Карпов и поморщился.
Ох, как не хотелось ему увязывать собственное расследование с завещанной Серафимой недвижимостью и денежными счетами. Это было так… Так отвратительно. Он-то верил Кристине, а вот поверят ли ей остальные?
Будто услыхав его опасения через толщу расстояния, снова позвонил Симаков и спросил со вздохом:
– Ты уже знаешь, Глеб?
– О чем? – решил тот немного помудрить.
– О том, что в деле об убийстве несчастной подруги твоей дамы сердца появились новые факты? – И не дождавшись его ответа, проговорил: – Наверняка знаешь. Я тут по соседству отираюсь, видел твою машину на парковке. Так вот… Так вот, понимая всю серьезность вскрывшихся фактов, хочу тебя предупредить.
– О чем? – поторопил его Карпов, тот слишком долго многозначительно молчал, испытывая свое и его терпение.
– У тебя ровно три дня и ни минутой больше, – бухнул Симаков.
– Три дня? На что у меня три дня?!
– На то, чтобы отвести от Назаровой подозрения. Ты ведь умный мужик, столько лет отработал в органах и должен понимать, что обнаружившееся будто бы неожиданно завещание в пользу Назаровой свидетельствует не в ее пользу. А тут еще мать покойной…
– Она-то что?!
– Она была сегодня в отделе и оставила гневное заявление, в котором напрямую обвиняет в смерти своей дочери ее корыстную подругу. Так-то…
– Еще одно заявление??? – ахнул Карпов. – Сговорились все, что ли?!
– Может быть, да, а может, и нет, но мне на твою Назарову, сам понимаешь, с прибором, а вот дело об убийстве твоей тещи приобретает чудовищный размах, дорогой мой. – Голос Симакова вдруг растратил дружескую озабоченность, приобретя солидный металлический скрежет: – Ее я через три дня, если ты мне не представишь объективных доказательств ее непричастности, закрою, как нечего делать, и даже глазом не моргну. Мотив налицо? Налицо. Так что пускай посидит и подумает. Ей, может, и полезно. А вот что касается тебя…
– А что я-то опять?! – взорвался Карпов.
Начало невыносимо душить горло, будто Наталья Ивановна вдруг сумела ожить и снова принялась вязать галстучные петли на его шее, обучая зятя, как именно их следует делать. Петля в самом деле затягивалась и теперь уже не только на его шее. Они с Кристиной будто попали в огромное лассо, запущенное чьей-то умелой рукой. И выбраться будет очень сложно, если вообще получится.
– Теперь что касается тебя, – позволив ему выругаться и наораться вдоволь, снова вполне миролюбиво заговорил Симаков. – Ситуация, дорогой Глебушко, осложняется.