Любовь окрыляет
Шрифт:
Были!
Уголовником оказался Мосин Степан Васильевич, пятидесяти шести лет, отсидевший за разбойное нападение семь лет, совсем недавно вернувшийся из мест лишения свободы и поклявшийся жене и дочери никогда больше не нарушать закона.
– Не думаю, что это он, – добавил Симаков задумчиво. – Не стал бы он так рисковать долгожданной свободой. Тем более убивать старуху в подъезде, где сам и проживает.
– Еще студент есть, проживает с мамой и бабушкой.
– Ага! – обрадовался Симаков. – А тут вот уже интереснее и много теплее! Прямо по Федору Михайловичу может выйти история! Твоя теща
– Не знаю, – рассеянно пожал плечами Карпов.
И тут же подумал, рассказывать или нет Игорю Сергеевичу еще про одного возможного подозреваемого. Про Жоржа рассказывать ему? А что рассказывать? Он ведь сам ничего толком, кроме придушенного шепота, знать не знает и ведать не ведает.
– Студентик наш зовется Владиком, фамилию носит Ларин, – продолжил между тем говорить Симаков. – Три раза изгонялся из высших учебных заведений за неуспеваемость. Проходил по делу о сбыте наркотических средств подозреваемым. Но был отпущен на свободу за недостаточностью улик. Теперь ведет замкнутый образ жизни. С бывшими друзьями почти не общается. Но те в один голос злобно твердят, что Владик подсел. А это что значит?
Карпов молчал, говорить лучше и складнее Симакова он не мог.
– А это значит, что мальчик нуждается в средствах, которыми его мать и бабка-пенсионерка снабдить не могут. И поэтому…
– Он мог убить мою тещу? – Карпов покачал головой. – Верится с трудом. Если бы деньги пропали, Светка бы в истерике зашлась, она страсть какая жадная до денег. А так даже обмолвилась, что маму удалось похоронить и помянуть, не потратив из семейного бюджета ни копейки.
– Теща могла свои сбережения хранить у дочери, – предположил Симаков. – А Ларин мог об этом не знать и не знал наверняка.
– Скорее, наоборот. Светка могла хранить свои деньги у матери. Дома я мог что угодно найти, а у ее мамы – нет.
– У них были от тебя секреты? – деликатно опустив глаза, спросил Симаков.
– Думаю, да. И тут еще один факт… – Карпов тяжело вздохнул. – Незадолго до гибели Натальи Ивановны я подслушал их со Светкой разговор. И… Короче… Короче, у Светки был или есть какой-то Жорж. Наталья Ивановна, судя по ее лестным отзывам, его знала и настоятельно советовала поддерживать с ним отношения.
– Думаешь, это мог быть он?! – оживился тут же Симаков и даже начал что-то записывать почти в такую же, как у Карпова, записную книжечку.
– Я не знаю! Я даже Жоржа этого не знаю! И даже не знаю, Жора ли он на самом деле или какой-нибудь Гриша или Миша! Что услышал, то и говорю. Ни разу за женой не замечал ничего. Всегда домой вовремя, выходные дома.
– Ага… – усмехнулся Симаков. – Им хватало обеденного перерыва и прогрессивки, не так ли?
– Что?
– Да так, анекдот такой есть. – И он начал рассказывать: – Умер муж у женщины, она приходит на могилу к нему, а там все убрано и ухожено. Приходит в следующий раз – та же картина, и цветочки свеженькие. Решила проследить. Обнаружила на могиле чужую женщину в черном. Начала расспрашивать, та и призналась, что долгие годы была ее мужу любовницей. Жена в изумлении. Как же так, говорит, он всегда на работу и с работы вовремя, зарплату в дом всю до копеечки, выходные с женой и детьми. На что ей любовница отвечает: а нам, говорит,
– Нет. – Карпов никогда этим и не интересовался, ему своей работы хватало за глаза.
– Вот! А стоило проявить любопытство! Ну да ладно, займемся этим сообща. – И тут же безо всяких переходов спросил: – А что вам удалось нарыть на Сошкина Геннадия Ивановича, которого ваша теща называла ласково Генаша?
– И это ты знаешь! – Карпов усмехнулся. Качнул головой и тут же, спохватившись, спросил: – А кому это нам? Мы же вроде на ты?
– Ох, Глебушко, – вздохнул Симаков, почти точь-в-точь воспроизведя манеру покойной тещи называть Карпова по имени. – Я же не зря свой хлеб ем, хотя порой и без масла. Думаешь, не знаю, что вы с этой непомерно гордой красавицей затеяли?
– И что же? – осторожно поинтересовался Глеб, все еще не догадываясь, кто мог их с Кристиной застукать.
– А затеяли вы, мои хорошие, недетскую игру в сыщиков. Но одно – искать убийцу твоей тещи, а совсем другое – убийцу ее подруги. Не делай, не делай такие глаза, Карпов! – Симаков погрозил ему шутливо пальцем. – Дело о гибели ее подруги тоже у меня. И это откровенный висяк, поверь мне. Если на роль подозреваемых Натальи Ивановны твоей у нас с тобой три кандидатуры имеются, то с убийством Серафимы полная труба. Никого!
– Почему же? Кое-кого я был бы очень рад увидать и пообщаться.
– Это с кем же? – Симаков снова навострил авторучку, раскрыв посередине записную книжечку.
– Некто Маркин Константин, бывший коллега погибшей девушки.
– Так, так. И что этот Маркин? Навязывался ей в женихи, а она отказала?
– Если бы! Он, зная влюбчивость Серафимы, посоветовал ей поменять маршрут утренних пробежек, направив ее в сквер, огибающий территорию летнего театра.
– Да ты что! – ахнул удивленный Игорь Сергеевич. – Вероятно, причина была очень веской, раз она по доброй воле туда с утра поскакала. Там же… Там же заросли сплошные!
– Ну да! Дорожку, правда, асфальтировали, власти все пытались реанимировать работу летнего театра, но дальше укладки асфальта дело не пошло. Так вот Маркин этот посоветовал Симе побегать там в целях устройства личной жизни, будто бы какая-то группа легкоатлетов там тренируется. Все будто бы красавцы, как на подбор.
– И она побежала?
– Да, побежала.
– Увиделась с легкоатлетами?
– Видела всех или нет, не скажу. Но одного точно увидала и потом ждала от него звонка. – Карпов подождал, пока Симаков запишет, и продолжил: – Задыхалась от восторга, рассказывая Назаровой…
– Это у нас кто? – перебил его Симаков, рассеянно стряхивая пепел прямо себе на коленки.
– Это Кристина, подруга Симы, с которой я… ну это. Недетские игры затеял, как ты скажешь. – И Карпов покраснел так, что аж уши заложило.
– Ага, понял, – закивал поспешно Симаков и снова продолжил записывать: – Назарова Кристина, тридцати лет от роду, проживающая в том же подъезде, что и погибшая Наталья Ивановна, в квартире номер восемнадцать. Я ничего не путаю?
– Нет.
– Хорошо… Так по какому поводу задыхалась в день своего исчезновения покойная Серафима?