Любовь Орлова
Шрифт:
Есть вероятность, что Качалов прочитал также «Колыбельную», которая являлась откровенной насмешкой над Сталиным:
Видишь, слон заснул у стула.Танк забился под кровать,Мама штепсель повернула.Ты спокойно можешь спать.За тебя не спят другие.Дяди взрослые, большие.За тебя сейчас не спитБородатый дядя Шмидт.Он сидит за самоваромДвадцать восемь чашек в ряд, —И«Сам Качалов не пострадал, – пишет Хорт, – даже получил через год почетное звание народного артиста СССР. Кара настигла авторов: через полтора месяца после ареста они уже находились в Сибири, обоих приговорили к трехлетней ссылке. Владимира Масса отправили в Тобольск Тюменской области, Николая Эрдмана – в Енисейск, севернее Красноярска. Василий Иванович потом казнился, переживал из-за того, что подвел писателей, предлагал родственникам пострадавших денежную помощь». Но вполне возможно, что Качалов тут был практически ни при чем или максимум сыграл роль катализатора, ускорив то, что в любом случае бы произошло. Эрдман и Масс уже несколько месяцев как были объектами пристального внимания ОГПУ – Генрих Ягода направил Сталину некоторые из их басен еще 9 июля.
Естественно, после их ареста вся съемочная группа пришла в уныние – подобное «пятно» на картине могло ее погубить. Фильмы ложились на полку и за меньшее. К тому же стало известно, что уже напечатанная книга про ленинградского режиссера и художника Николая Акимова изъята из всех магазинов, потому что в ней опубликованы шаржи на Масса и Эрдмана и упоминаются их фамилии. Конечно, Александров немедленно убрал имена обоих опальных сценаристов из титров своего фильма (они впоследствии на него за это зла не держали, поскольку хорошо понимали ситуацию, и даже работали с ним над картиной «Волга-Волга»). Но все понимали, что это вряд ли поможет.
Дорогой Коля!
Прежде всего поздравляю Вас с большим успехом нашей фильмы. Я надеюсь, что Вы скоро увидите и оцените «Веселых ребят» по-своему. Посылаю Вам кадры из фильмы. Я очень довольна картиной как за себя, так и за Гришу, за Вас, за всю группу – поработали недаром.
Шлю Вам самые сердечные приветы, жму крепко руку и надеюсь скоро увидеть Вас и начать вместе с Вами делать фильму «Новые люди», о которой я не перестаю думать.
Надеюсь скоро Вас видеть. Сердечный привет. Л. Орлова.
Коля, я помню, что Вы любите духи, посылаю Вам на понюшку.
Орлова тоже была расстроена, она, как и все остальные члены съемочной группы, сочувствовала пострадавшим сатирикам. Но в ее случае к сочувствию примешивался еще и страх. Ее положение вообще было шатким – дворянка, да еще бывшая жена репрессированного «врага народа», и вот теперь она рисковала быть заподозренной в дружбе с «контрреволюционными элементами». И в то же время она не могла и не хотела делать вид, что все в порядке, а эти люди никогда не были ее друзьями и даже знакомыми. Все это привело к тому, что она на некоторое время впала в депрессию и даже злоупотребляла алкоголем. К счастью, ее сильный характер и жизнелюбие взяли верх, и она быстро справилась с этой вредной привычкой, загубившей немало хороших актеров. Тем более что у нее как раз вновь начала налаживаться личная
Их роман с Александровым, начавшийся со взаимной симпатии, постепенно перерастал в настоящую страсть. Тем более романтическая обстановка Гагр к этому располагала – море, горы, природа, ну как тут не думать о любви. Однако они оба были несвободны: у Орловой был ее австриец, уговаривавший ее уехать с ним в Германию, где он обещал сделать из нее кинозвезду, а Григорий Александров был и вовсе женат. К тому же и австрийский возлюбленный Орловой, и жена Александрова, актриса Ольга Иванова, не пожелали оставаться в Москве и тоже приехали в Гагры. Легко себе представить, что они чувствовали, видя развивающийся на их глазах роман.
Орловой решить свою часть проблемы было проще. Их отношения с австрийцем не были оформлены, а он был человеком неглупым, довольно быстро понял, что стал «третьим лишним», и смирился с этим. Они расстались вполне мирно, без скандалов, и он вскоре уехал в Москву, а потом, видимо, вернулся на родину. В любом случае он навсегда исчез из ее жизни.
Как тут не вспомнить Андрея Берзина – он ведь тоже деликатно самоустранился. Его выпустили уже в 1932 году, вновь назначили на хорошую должность, а через пару лет он даже вернулся в Москву. Но он не пытался навязываться бывшей жене, ставшей к тому времени известной актрисой, – они встретились только после войны, когда он вернулся уже из второй ссылки. Встретились, пообщались как хорошие старые знакомые и с тех пор больше ни разу не виделись. Умела Любовь Орлова расставаться со своими мужчинами.
Александров был в более сложном положении – с Ольгой Ивановой он был вместе с 1924 года, к тому же у них был сын Дуглас (названный в честь звезды немого кино, знаменитого американского артиста Дугласа Фэрбенкса), ну и самое главное – она была его законной женой, и ее нельзя было так просто выставить со словами «извини, дорогая, любовь закончилась». В итоге Александрову с Орловой просто повезло: Ольга сама его бросила и ушла к актеру Борису Тенину. Так что съемки «Веселых ребят» они заканчивали, уже не скрывая своих отношений. Всем было ясно, что дело идет к свадьбе.
Любовь Петровна вскоре стала моей женой. Ее требовательное отношение к искусству стало для меня путеводной звездой. Еще до того как любой мой литературный или режиссерский сценарий становился предметом обсуждения на художественных советах разных ступеней и рангов, он получал пристрастную, требовательную оценку Орловой, которая никогда ни в чем не прощала мне измены вкусу, профессиональному мастерству. Она во всех моих начинаниях была не только сурово-беспощадным критиком, но и другом-вдохновителем и неоценимым помощником. Достаточно ей было попробовать на слух кусочек сценария, который в состоянии блаженного благополучия пребывал до этого на моем рабочем столе, и все несовершенство не до конца выписанного литературного материала открывалось мне воочию. Я снова усаживался за работу. Но такой «домашний» контроль, когда работа над сценарием наконец приходила к концу, давал мне твердую уверенность в своей правоте при прохождении комических и сатирических замыслов через худсоветы, в которых все отлично знают: что смешно, а что не смешно, что можно, что нельзя, где всех учат и поучают, где загублено на корню множество веселых и смешных фильмов.
Меня же не удавалось заучить, потому что, доверяя вкусу Орловой, я ни в коем случае не шел на губительные для кинокомедии компромиссы. Любовь Петровна необыкновенно тонко чувствовала малейшую фальшь. Секрет этого объяснялся ее тесной и постоянной связью с массовой аудиторией. Вот почему я любил сопровождать ее в поездках по стране. Ее слушатели, они же кинозрители, открывали ей свои души. Эта живая трепетная связь – главный источник вдохновения, главный критерий истины.
Как ее встречали всюду, где бы она ни появлялась! Как родную, как желанную, как дочь и сестру. Народный характер ее героинь, ее простота, ее человеческое обаяние, ее громадная артистическая культура давно и прочно в глазах множества людей создали вполне реальный идеал советской киноактрисы. В этом нет преувеличения. Я это видел, чувствовал. Как режиссер, работая с идеальной актрисой Орловой, с необыкновенно высоким человеком.
Высока она была самоотверженным служением искусству.
Высока – так редко встречающейся в артистической среде железной дисциплиной. Быть не в форме для Орловой – самое страшное. Физическому совершенствованию, музыкальным занятиям, голосовым упражнениям она отдавала все свободное от театра и съемок в кино время.
Высока она была строгой добротой к людям. Пустым словам неисполнимых обещаний она всегда предпочитала правду, объективность, стремление сделать все, что в ее силах.
Высока она настоящей женской красотой, которую умела с достоинством нести по жизни. Она была прекрасным верным другом…
Съемки фильма закончились к концу 1933 года. Однако то ли из-за ареста сценаристов, то ли по какой-то иной причине, но «Джаз-комедия» надолго оказалась на полке. Более того, несмотря на то что она еще не вышла, ее начали критиковать, что было очень дурным признаком – значит, кто-то поручил создать картине плохую репутацию.
Но Шумяцкий был профессионалом своего дела, а за этот фильм болел особенно, ведь тот был в какой-то степени и его детищем. Поэтому он решил показать его человеку с чувством юмора и таким авторитетом, против которого были бы бессильны любые критики. Такой человек в творческих кругах был только один – великий пролетарский писатель, которому редко решались возражать даже в Кремле, живая легенда, Алексей Максимович Горький.