Любовь по-английски
Шрифт:
Дерьмо. Это было слишком. Несмотря на то, что Матео сказал, что был несчастен до того, как я появилась в его жизни, и ему хотелось перемен, новую Вселенную, если бы не я - этого не было. Я сделала это. Его сестра могла потерять племянницу, ее родители могли лишиться внучки. Матео мог лишиться света в жизни, счастливых моментов. Все из-за меня. Потому что я хотела его. Я была молода, влюблена и эгоистична.
– Не будь так строга к себе, - сказала Лючия, шмыгая носом, как будто бы услышала мои мысли.
– Матео выиграет. Нет никаких оснований ему отказать. Суд увидит, что он отличный отец. Это просто долгий
– Я начинаю думать, что мне не стоило так скоро приезжать сюда, - начала я осторожно, слова больно жалили.
– Возможно, - сказала она.
– Но предаваться любви с другой женщиной - не означает быть плохим родителем. Это не должно быть помехой.
– Даже если эта женщина из Канады, на пятнадцать лет моложе, с татуировками и пирсингом?
Она так долго изучала меня своими красивыми глазами, что я побоялась столкновения с микроавтобусом. – Мы любим канадцев, - наконец сказала она. – Все будет хорошо.
После этого отрезвляющего разговора, я спросила ее о вещах, которые не заставляли меня чувствовать себя плохим человеком. Она рассказала мне о своей работе в области маркетинга в крупной компании сотовой связи; что жила с родителями с тех пор, как ушла от своего последнего бойфренда - ей было некуда деваться. И не смотря на автомобиль, она не была уверена, готова ли для перемен. Когда я спросила, почему она не переедет в свое собственное жилье - она сказала, что не в восторге от этой идеи.
Мы выехали на самую красивую улицу, которую я когда-либо видела. Она была широкой, с классическими постройками и большим количеством зелени и цветов. По тротуарам ходили нарядно одетые люди, множество магазинов и тапас-баров. Даже в этот серый день здесь была жизнь.
– Это район Саламанка, - сказала Лючия.
– Мой бывший парень живет вниз по улице. Мне здесь нравится, тебе повезло, что Матео выбрал это место. Это дорогой район.
– А где вы с родителями живете?
– Мы живем к северу от города. Мой новый парень сейчас живет на Ибице, и это не так уж плохо. Если он попросит переехать к нему, я возражать не стану.
Она сделала несколько кругов по кварталу. Лючия вглядывалась в дома, пока мы ехали вниз, в сторону другой дороги.
– Извини, - сказала она.
– Я только однажды была здесь. Но теперь вспомнила.
Наконец она припарковалась у здания кремового цвета с почти парижским фасадом.
– Вот и приехали.
Я уставилась на него из окна автомобиля. Он был великолепен. Я буду здесь жить?
Мы вышли из машины, Лючия забросила мой рюкзак на спину, помогла мне с чемоданом, и мы вошли через стеклянные двери. Пол был из белой мраморной плитки, и стояла черная стойка для консьержа. Лючия кивнула мужчине за столом, который просматривал газету, и мы пошли к лифту.
– Он здесь только днем, - сказала она, нажимая кнопку.
– Ночью вам придется использовать свою ключ-карту, чтобы попасть в здание.
В лифте было тесно, как в аду, мы едва там поместились с моими вещами, пол устилал красный бархат, видавший лучшие дни. Я предполагаю, не все здание было так же отремонтировано, как фойе. Мне это нравилось. Я все больше чувствовала себя усталой и измученной.
Мы
– Сколько лет этому зданию?
– спросила я.
Она пожала плечами и пока искала ключи, ее блестящие волосы упали на лицо. Мы остановились у одной из дверей в конце коридора, свет лился через большое окно.
– Матео должен знать. Может, лет двести, плюс-минус. Здесь здания не такие старые, как в других городах Европы.
– Для меня оно старое, - сказала я пораженная.
Она вставила ключ в замок, и мы вошли в мой новый дом.
Я глубоко вдохнула. Он был великолепен.
Пол был деревянным, как и в коридоре, но светлее, кленовым. Стены были текстурированы в сливово-белый цвет. Потолки были очень высокие, с железными люстрами, которые свисали с них так же, как в Лас Палабрас, но эти были покрашены в тот же цвет, что и стены. Я медленно прошла в прихожую, любуясь картинами на стенах: кухня была слева - большое, просторное помещение с хромом и гранитом, пригодное для шеф-повара. Помимо того была гостиная с телевизором с плоским экраном и мягким белым кожаным диваном. Большое окно занимало всю дальнюю стену от пола до потолка, заливая все светом. Снаружи доносились приглушенные звуки, отсюда можно было увидеть улицу.
– Это удивительно, - сказала я, затаив дыхание и вглядываясь в окно. Затем бросила на нее взгляд через плечо. Она стояла возле кухни, мой рюкзак все еще висел у нее на плече - кто-то прислал ей сообщение.
Решив все обследовать, я посмотрела направо и увидела еще один коридор с комнатой в конце. Это была небольшая ниша, едва обставлена: здесь был небольшой письменный стол с ноутбуком и открытый шкаф для хранения документов. Несколько бумажек залетели под ковер. Множество коробок было сложено вдоль стен. Видя все это - доказательство того, что Матео собирается начать новую жизнь, мое сердце успокоилось.
Я не единственная, кого поразили такие перемены.
Я направилась в холл, бросив через плечо.
– Ты не знаешь, когда Матео вернется?
Затем открыла дверь справа от нее, рассматривая то, что выглядело, как маленькая спальня для гостей, со вкусом, но не жилое.
– Он написал мне, - сказала она, - через час или около того, он так надеется.
Я кивнула и открыла дверь слева от меня. Последняя. Главная спальня. Она была великолепна: большая кровать с пушистым белым одеялом, необычайно большие окна с видом на улицу, огромный антикварный комод, встроенный шкаф (хороший повод отправиться по магазинам с Лючией) и, как я и надеялась, огромная ванная комната.
– Так, - сказала Лючия. Я повернулась к ней, она положила рюкзак на диван. – Теперь, когда ты здесь, я боюсь, что мне придется уехать, пока движение не стало совсем плохим.
Мы пошли назад, я так боялась одиночества, что решила сама устроиться.
Она быстро меня обняла и чмокнула в щеку.
– Мы ведь скоро увидимся, да?
– Я надеюсь.
Она сдержанно улыбнулась.
– Теперь это твой дом, Вера. Ты с моим братом. Мы будем видеться так часто, что скоро это нам обеим надоест.