Любовь по-испански
Шрифт:
— Кто был там?
Она насупилась:
— Клаудиа, Рикардо со своими друзьями.
— Его друзья – твои друзья?
— Конечно. Почему нет?
— Ты кого-то из них конкретно выделяла?
— Матео... о чем ты говоришь? Что происходит?
Я пожимаю плечами.
— Не знаю, Вера. Поэтому и хочу получить ответы на несколько вопросов, – я
достаю журнал и кидаю его на столик. – Полистай и дай мне их.
Вера смотрит на меня несколько мгновений, теперь она
поджимает губы и берет журнал, пролистывая. Страницы уже слегка потертые и
примятые и легко ей поддаются.
Она ахнула и поднесла руку ко рту.
— Что за хрень? – шепчет она, глядя вниз с тем же выражением ужаса, какое было
у меня.
— Да. Что за хрень?
Она медленно возвращается взгляд на меня.
— Матео, ты не можешь... Это Пауло, один из друзей Рикардо. Ты встречал его. Я
не... Я всего лишь танцевала с ним.
Я сохраняю молчание. В нем наибольшая сила.
Выражение ее лица сменяется с растерянного на требовательное.
— Ты из-за этого злишься?
Мои глаза прожигают ее.
— Зол ли я? Немного злюсь, Вера. Немного недоумеваю. Немного запутан. И очень
сбит с толку. Знаешь, откуда это у меня? Мой новый босс, Педро дель Торо, владелец
Атлетико, показал это мне со словами, что моя девушка спуталась с другим мужчиной и
это попало в новости.
Она встала с покрасневшим лицом и развела руки в стороны.
— Ладно, и какого черта мне теперь делать? Никогда не ходить на встречи с
друзьями? Никогда не танцевать?
— Почему он так тебя касается? Почему ты так себя ведешь с ним?
Она яростно качает головой.
— Нет, нет, нет. Матео, это не то, о чем ты думаешь.
Я хочу, чтобы мое сердце перестало биться так неистово и громко, словно
балансируя на грани жизни и смерти.
— Тогда, пожалуйста, скажи мне, о чем я думаю и как сильно ошибаюсь.
Она подходит ко мне и тянется к моей руке, хватка крепкая и отчаянная. Я так
сильно хочу поверить в то, что слетит с ее уст.
— Я просто танцевала с другом Рикардо. Полагаю, он и мой друг тоже. Он обнимал
меня, но ты ведь тоже обнимаешь.
Неправильный ответ, и она знает об этом. Ее губы сомкнулись, и на мгновение она
запаниковала.
— Я обнимаю тебя, потому что ты – моя и я имею право это делать, — реагирую на
ее слова, пытаясь удержать свой голос спокойным и уравновешенным. – Не его. Не чья-
либо еще.
Ее глаза тут же расширились.
— Матео, ты не можешь злиться каждый раз, когда кто-то касается меня.
Я поймал ее взгляд. Не уверен, могу ли верить ее словам.
— Конечно, могу. Я имею на это право.
—
— Место, откуда ты прилетела, отличается от того, где ты сейчас, и я отличаюсь от
тех людей. Ты выставила меня придурком, Вера.
Свирепость моих слов застает нас врасплох.
— Я не знала, что меня кто-то фотографирует, — говорит она.
— По-твоему, единственная проблема в том, — делаю выпад, – что кто-то тебя
поймал?
— Я ничего не сделала! — кричит она, теперь уже разъяренно, со сжатыми
кулаками и горящим взглядом. – Это был просто гребаный танец! Из-за чего ты, черт
возьми, так переживаешь? Из-за того, что все читают это дерьмо и верят в него? Или по
поводу того, что я выбираюсь повеселиться без тебя и другие мужчины находят меня
привлекательной?
Опешив, я моргаю и поднимаю руки.
— Эй, эй, ты о чем говоришь? Почему ты по этому поводу злишься?
— Я злюсь, — отвечает она, — потому что иногда ты обращаешься со мной, как со
своей собственностью.
Я ошеломлен. Мое сердце не находит места себе в груди. И только сейчас я
понимаю, что мы очень громко ругаемся на балконе.
— Ты и есть моя собственность, — говорю я ей совершенно уверенно. Это не
совсем то, что я подразумеваю – я хочу владеть ее сердцем и душой – но это самое
близкое по смыслу подобранное мной слово при переводе. Ей оно не нравится.
— Ты – неандерталец.
Я холодно улыбаюсь.
— Неандертальцы тоже влюбляются.
— Ну, мне это не нравится, — фыркает она, складывая руки.
— А мне не нравится то, что ты не проявляешь ни капли уважения ко мне, —
возражаю я, вспомнив, что необходимо понизить голос. Но это уже не важно, потому что
выглядит она так, будто я ударил ее по лицу.
— Не проявляю уважения? – шепчет она измученно.
— Обнимаешься с другим мужчиной, гуляешь, напиваешься, — продолжаю я.
— Во-первых, с другим мужчиной я не обнималась, — произносит она, загибая
палец. — Это фото было сделано в неподходящий момент.
Я прикусываю язык и вопросительно поднимаю бровь.
— Во-вторых, гуляю, напиваюсь? Да, я так делаю. И это никак не касается
уважения к тебе, Матео. Я так веселюсь и отдыхаю. Господи, думаешь, ты можешь просто
запереть меня в своей квартире и попивать скотч всю ночь напролет, или отвезти меня к
своим родителям, или на встречу со своими до усрачки тоскливыми так называемыми
друзьями, которые видят во мне только развратную разлучницу? Не моя вина в том, что я