Любовь по-испански
Шрифт:
— Это прекрасно, дорогая. — похвалил ее и поднялся на ноги. Я смотрел на нее
несколько минут, на светло-коричневые волосы, рассыпавшиеся по ее спине, на когда-то
аккуратные косички, которые Изабель заплела ей утром, а теперь с выбившимися и
спутавшимися прядями, затем направился к балкону.
— Все в порядке? — спрашиваю Веру, проходя через скользящую дверь.
Она не смотрит на меня, её внимание приковано к квартире на противоположной
стороне улицы, и она сглатывает, челюсти напряжены.
—
— Похоже, что не все так отлично, — сказал я, присаживаясь напротив. – Иначе ты
звучала бы как Хлоя Энн.
Вера переводит свой взгляд на меня, и ее глаза полны тревоги. Она выглядит
изможденной, лицо землистого оттенка.
— Что случилось? — интересуюсь, при этом мой взгляд метнулся к гостиной, проверяя на месте ли дочь.
— Много чего, — произносит она хриплым голосом. — У меня был плохой день.
— Хлоя Энн в порядке?
Она кивает.
— Да, с ней все хорошо. Мы... поссорились, думаю.
Мои брови поднялись.
— Поссорились?
— Не подрались.
— Конечно, нет, но о чем ты говоришь?
Она тяжело вздыхает, и ее плечи опускаются.
— Все это началось, когда я забирала ее. Я стояла там с остальными. Ну, знаешь, с
родителями. Я приехала рано, так что ждала, пока все закончится. Все дети стояли в кругу
и разговаривали, а мы просто стояли рядом. Все друг друга знали. Но одна девочка
подошла ко мне и начала говорить по-испански. И я не совсем поняла. Я имею в виду, ухватила суть, но сказала ей, что я не очень хорошо говорю по-испански, что еще учусь.
Она спросила, почему я была там. После этого она заговорила по-английски. Я ответила, что приехала за Хлоей Энн.
Она тяжело вздохнула, и мое сердце уже болит, потому что я знаю, куда Вера
клонит.
— И девочка говорит: о, интересно. И я знаю, что она пытается представить себе, что у не говорящей по-испански женщины, такой, как я, ребенок делает в этом лагере, так
что я сказала ей, что это не мой ребенок. И даже после этого все было отлично, ребенок
просто кивнул в понимании и так далее. Но потом эта ебаная сука, которая как бы, блядь, слушала все, о чем мы говорили, подошла со своей сумкой Balenciaga и в лабутенах, со
своим выдроченным йогой телом, и начала быстро что-то говорить на испанском девочке, которая после посмотрела на меня так, как будто я, блядь, белый мусор.
— Мне жаль, — наконец говорю я, но Вера не останавливается.
— И, думаю, все могло бы быть отлично. Я имею в виду, можно только
представить, что говорит эта женщина, но я могу изобразить глухую и сохранить лицо.
Так что я стою там с этой застывшей улыбкой на лице. Потом детей отпустили, и Хлоя
Энн подходит как раз в тот момент, когда эта тетка продолжает выливать все это мерзкое
вранье. Я думала, что это выветрится
позже мы были в машине, и Хлоя Энн... Она поворачивается ко мне и говорит что-то типа
«почему ты пытаешься стать моей мамой» или «ты мне не мама» и...
Из глаза Веры скатывается слеза, но когда я потянулся, чтобы стереть ее, то она
подняла руку, останавливая меня.
— И я пыталась сказать Хлое, что я не мама, но я ее и папин друг. Но мой
испанский, я не уверена, что она поняла. А затем она начала плакать, говоря, что хочет
свою маму и папу и что она ненавидит меня.
— Ох, Вера. Эстрелла, – говорю я ей.
— Но это еще не все.
— Нет? Что еще могло случиться?
— Я так плохо себя чувствовала из-за всего этого, что по пути домой остановилась
возле лавки с мороженым и сказала Хлое Энн, что она может выбрать себе, что пожелает.
Это не остановило ее слезы, но она пошла со мной в лавку, и я купила ей мятное с
шоколадной стружкой, а потом... — она останавливается, чтобы вытереть глаза. — Потом, когда мы уходили, появился этот ублюдок и начал нас фотографировать. Хлоя Энн
разрыдалась сильнее и я показала парню средний палец, просто, блядь, наорав на него, чтобы убирался.
— Хорошо, — говорю я ей, положив руку на ее голое колено и сжимая его. – Я рад, что ты так поступила.
— Да, но теперь это появится в газетах.
Я пожимаю плечами, делая вид, что это не имеет значения. Не хочу усиливать
комплекс вины Веры.
— Может быть, да, а, может, и нет. Означает ли это, что они следили за тобой?
— Не знаю, — она говорит нерешительно. — Это была твоя машина, возможно, они знают, что искать.
— Фотограф ничего тебе не сказал?
Она покачала головой.
— Нет, он только сделал фото. Когда я начала кричать, он съебался, как я его и
просила. Но все равно мне кажется, что это травмировало Хлою.
— Она в порядке, Вера. Она в квартире смотрит мультфильмы. Она рассказала мне, что сегодня в лагере была козочкой. Это все, что задержалось в ее голове.
— Она ненавидит меня, — Вера выплевывает слова, признавая поражение.
— Нет, нет, нет, — отвечаю я и беру прекрасное лицо Веры в руки. — Она не
ненавидит тебя. Она – моя дочь, а ты моя любимая, и между вами только любовь. Она
просто маленькая и все. Хлоя Энн в порядке. Я должен беспокоиться только о той
женщине в лагере. Я поговорю с ними, не переживай из-за этого.
Вера зажмуривает глаза.
— Матео, пожалуйста, — говорит она с болью в голосе, — не пытайся решить еще
одну проблему. Просто отпусти их. Позволь этим сукам говорить то, что они хотят.
— Есть разница между говорить то, что они хотят, и говорить это в присутствии