Любовь по расчету
Шрифт:
— Какого? — растерялась я.
— Домогаетесь до меня?
— Ч-что?
— А вот я ужо вашему супругу доложу, что вы меня раздеть пытались! Обзывали девкой, намеревались стянуть с меня портки, да? А я не такой, мне всего пятнадцать! Как вам не стыдно!
Я поглядела на эту хитрюгу и расхохоталась. И верно, чего это я? Мне какое дело, что у братца в помощницах — девица, переодетая мальчиком? Казимир не раз давал мне понять, что он самый умный и в дела его лучше нос не совать. А я и не совала. У меня теперь своих
К тому же, признаться честно, я не до конца была уверена в своей догадке. А ну как и в самом деле я ошиблась? Начну Маруша дергать, а он вдруг окажется миловидным мальчиком? Что тогда обо мне все тут подумают?
Зато если окажется девочкой, я всю жизнь буду брату припоминать о его «проницательности».
— Так портки не снимешь, да? — вздохнула я, пряча улыбку.
— Ни за что! — пылко воскликнул Маруш. — Будь вы хотя бы незамужней… А так — грех на душу не возьму.
Я почесала нос и кивнула.
— Ладно… насильно раздевать не буду. Надеюсь, ты готова к последствиям, — и поскольку «помощник» выразительно молчал, добавила злорадно: — Девицу, что проживает под одной крышей с одиноким холостяком, сама знаешь как называют. Что на Юге, что на Севере.
И поднялась, давая понять, что увлекательный наш разговор закончен. Мальчик, девочка… Какая разница? Лишь бы Казимира его помощник устраивал.
Хотя если брату свои догадки поведать, он что-нибудь предпримет. Мир всегда был добрым и справедливым.
Тем временем вернулись мужчины, и, судя по хмурым лицам и сурово сдвинутым бровям, им было вовсе не до открытий. Брат, сославшись на усталость, отправился в спальню, бросив мне, что ужин на него накрывать не нужно, а Марк опустился на диван и нервно потер лицо руками. Я села рядом с ним.
— Поговорили?
— Да.
— О чем?
— Не забивай свою хорошенькую головку. Скажи лучше, зачем из дома сорвалась, не оставив даже записки? Что я должен был подумать?
— Я попросила Альмиру тебя предупредить! — тут же принялась защищаться я.
— О да, она предупредила!
Я фыркнула с недовольным видом и пробормотала:
— Ты не волнуйся больше. Если я соберусь от тебя уйти, то непременно сообщу это в лицо. Что может быть лучше хорошего скандала?
Марк выразительно закатил глаза и притянул меня к себе на колени. Его ладонь многозначительно поглаживала мое бедро, а нос уткнулся в макушку.
— Лала, ты не жалеешь? Казимир считает, что ты это назло сделала. Чтобы не выходить замуж за этого… друга его. Это правда?
Я застыла. Что сказать? Какой мужчина будет в восторге, услышав от жены что-то подобное? Марк — гордый. Не хочу его расстраивать.
— Ты мне давно нравился, — пробормотала смущенно. — Ты очень… интересный мужчина.
Браво, Ольга! Умеешь же делать комплименты! Ничего более умного придумать не могла. Когда в тишине спальни представляла его губы на своих
Впрочем, Марку понравилось. Он поцеловал меня в висок и тихо шепнул:
— Благодарю.
— За что?
— За храбрость. Я никогда не осмелился бы даже мечтать о такой супруге, как ты. Тяжело тебе со мной?
— А тебе?
— Нет. Ты настоящее чудо. Мне безумно нравится возвращаться домой и знать, что тебя кто-то ждет.
— Ага, Олесь, — не удержалась я. — Голодный и наглый.
— Умеешь спустить с небес на землю. А знаешь что? Там дождь зарядил, дороги размыло. В Большеграде довольно лекарей. Погостим еще немного тут, как считаешь?
Я была только за. В конце концов, никакого свадебного путешествия не предполагалось, даже свадебного обеда у меня не было. Про платье и гостей промолчу. Ну хоть медовый месяц я с него стребую!
Впрочем, уже спустя три дня небо прояснилось, подул холодный колючий ветер, мигом высушивший лужи. А потом и морозец прихватил оставшуюся грязь. Я же первая заговорила о возвращении. Во-первых, видела, что Марк заскучал. А во-вторых, мне там должны были люстру из Устинска новую привезти, а ну как ее кто-то перехватит? Знаю я этих большеградских дам, они очень любопытны и завистливы. Нет уж, погостили и будет, пора домой ехать.
И как только к Казимиру заявились сразу два лекаря с самым виноватым видом, я велела запрягать ландолет. Альмирин, разумеется, он куда удобнее легкой и открытой «эгоистки» Марка.
Кстати, не забыть бы! Казимир мне свадебного подарка не сделал, я чуть позже отпишу ему и попрошу новый экипаж. Большой, с крышей и чтобы можно было на полозья при необходимости переставить.
Кучер Альмиры, ничуть не расстроенный внеплановыми выходными, что-то насвистывал, а мы с Марком сидели близко-близко. Я, опустив голову ему на плечо, развлекала супруга светской беседой:
— А стены в гостиной я покрашу в изумрудный цвет. А потом и кровать сменим, а старую поставим в гостевую спальню.
Под сиденьем у нас лежал ящик с долоховским сервизом на 12 персон, и я была совершенно счастлива и спокойна. Марк, разумеется, хмурился. Ему мои планы не нравились, но я думаю, что рано или поздно он смирится. Во всяком случае я уже нашла к нему подход. Сняла перчатку, сжала его теплую ладонь, погладила пальцем запястье. Глубоко вздохнула, облизав губы — и вот он уже не слушает меня совершенно, только разглядывает потемневшими глазами и думает о чем-то своем. Словно случайно я опускаю руку ему на бедро, провожу чуть выше… И он не выдерживает. Целоваться в ландолете совершенно неприлично, но кто нас видит? Кучер все равно никому не расскажет, а если и проболтается — плевать. Уверена, он видел и куда более странные вещи.