Любовь-победительница
Шрифт:
– Это ужасно для человека твоего положения.
– Ммм. – Его рот скользнул к нежной ямочке на ее шее. – И я никогда не обладал женщиной, не сняв сапог.
– Тем более грязных.
Он поцеловал ее грудь, и мурашки побежали по ее коже.
– И я никогда раньше не давал клятву ни одной женщине. Да; в моей жизни были женщины, но ни одной, к кому бы я относился серьезно.
Нежность в его голосе была словно бальзам для ее изболевшегося сердца. Если бы только он мог полюбить ее. Если бы…
Адам
Одевшись, они сели, тесно прижавшись друг к другу. Его рука обнимала ее плечи, а Мэри обхватила его за талию. Сейчас, когда страсть утихла, тревога вновь стала одолевать ее.
– Наверное, грешно быть такой счастливой, когда моя сестра в серьезной опасности.
– Расскажи мне о ней… и о себе. Я так мало знаю о вашей жизни.
– А что ты хочешь узнать?
– Что угодно. Все. Что значит быть близнецами? Что испытываешь, разъезжая по всей стране? Что чувствуешь, живя в повозке вместо дома?
И Мэри заговорила, рассказывая о холодных ночах вокруг костра, крошечных цветниках, которые она высаживала и потом покидала, о загадочной связи между ней и ее сестрой.
А потом Адам стал рассказывать о своем детстве. Он говорил о своих владениях в Дербишире, нарисовав такую яркую картину, что Мэри словно сама увидела обширные пастбища и каменистые потоки, величественный особняк, в котором жили Брентвеллы на протяжении веков.
Она чувствовала, как Адам гордится своими землями и той работой, которую он провел, чтобы создать нормальные условия для своих арендаторов. Она страстно хотела разделить с ним каждый час его жизни. Но никогда ей не жить в его элегантном особняке. Никогда ей не принимать его друзей и родственников. И никогда ей не воспитывать его наследника…
Она поселится где-нибудь поблизости и будет видеть Адама каждый раз, когда он сможет выкроить минутку в своем заполненном делами дне. И рано или поздно другая женщина будет носить его имя и родит ему детей.
А у нее будут дети? Она ведь, возможно, уже носит его ребенка. Эта мысль отдалась грустной болью в ее сердце, наполняя его и радостью, и печалью. Ее ребенок будет незаконнорожденным.
Мэри знала, что иному не бывать. И все же ее сердце не переставало шептать:
– Если бы…
Если бы он мог не покидать ее.
Адам очень неохотно отодвинулся от Мэри. Она пошевелилась и, вздохнув, прижалась щекой к подушке. Рассветные
Когда он поднялся, матрас заскрипел, и босые ноги сразу заледенели. Эта небольшая, продуваемая сквозняками комната оказалась самой лучшей в гостинице «Пять колоколов». Перина была комковатой, еда – посредственной. Но комната оказалась тихой и чистой, и он был с Мэри наедине.
Его любовница. Именно этого он и хотел. Разве нет?
Адам нахмурился. Отчего-то ему было неловко думать о ней как о любовнице. Когда они приехали в гостиницу, он сказал, что Мэри – его кузина. Получив для нее смежную комнату, он пресек похотливую улыбку хозяина ледяным взглядом.
Ему хотелось убить его на месте.
Он не допустит, чтобы кто-нибудь плохо думал о Мэри из-за того, что он – ее покровитель. Мэри вовсе не профессиональная куртизанка, которая всеми правдами и неправдами стремится поймать в свои сети богатого герцога. Она – беззащитная девушка, жаждущая любви.
Любит ли он ее? Должно быть, да. Никогда за всю свою жизнь он не испытывал такой невероятной нежности и ненасытной страсти, потребности вновь и вновь сливаться в одно целое с возлюбленной. Однако в жизни всякое случается, и его пылкая влюбленность может погаснуть, как огонь, залитый водой.
Но что бы ни случилось, поклялся себе Адам, он обеспечит Мэри всем необходимым. Он посвятит свою жизнь тому, чтобы радовать ее. Они получат столько счастья, сколько возможно в мире, который никогда не примет их брака.
Но будет ли этого достаточно для них обоих?
Адам приготовил мыльную пену для бритья. Он впервые путешествовал без камердинера – Фенвик остался в Лондоне и будет ждать от него известий. Если встреча с Питерборном не даст результатов, Адам сможет отправить срочное послание почтовой каретой.
Побрившись, он посмотрел в треснутое зеркало и увидел, что Мэри сидит на постели, наблюдая за ним.
Улыбнувшись, он подошел к ней, чтобы поцеловать. Она пахла женской тайной и едва уловимым ароматом их любви. Жар вспыхнул в нем от этого чувственного сочетания запахов.
– Прости, что разбудил тебя, – сказал он. – Я старался не шуметь.
– Я не против. – Она сидела, скрестив ноги, натянув простыню до груди. Грустная улыбка коснулась ее губ. – Когда я была девочкой, я любила смотреть, как бреется папа. Он разрешал Джо или мне намыливать пеной его лицо. Мы старались вести себя хорошо, потому что иначе пропускали свою очередь.
Адам вытащил свежую рубашку из сундука.
– А я даже не помню, когда видел отца небритым. Он всегда был таким неприступным и холодным, что я часто недоумевал, как это он мог зачать троих детей.