Любовь поневоле

Лошкарева Виктория Витальевна

Захлопнув дверцу, Михаил удивлённо покосился на меня.

– Что? Возражений не будет?

Прикусив нижнюю губу, я покачала головой.

– Нет.

Курьянов привалился к холодильнику, сложив руки в замок на груди.

– Вообще? – удивлённо приподнял он левую бровь.

Мотнув головой, я честно призналась:

– В твоих словах есть определённая логика, которую я не понимаю — даже не хочу её понимать! Но раз Регина явно осознала, что выбранный ей путь ведёт в никуда, мне этого будет вполне достаточно.

– Понимаешь, - присев на стул, со

вздохом призналась я. – Меня всю жизнь учили, что есть вещи, которые нельзя ни продать, ни купить. Уважение, честь, достоинство… Однажды мы с папой целых полчаса топали по проливному дождю в магазин, чтобы заплатить за пару киви. Я не крала их, я просто забыла вытащить их на кассе – но отец не мог позволить мне съесть сворованные фрукты.

Я подняла несчастный взгляд на Михаила.

– Мне жаль, что у Регины такого отца не было.

Курьянов, отлепившись от холодильника и приблизившись ко мне, ласково провёл ладонью по моим волосам.

– Ты не поверишь, - покачал головой Михаил, - Но Регина тоже жалеет… тебя.

– Что? – я абсолютно не поняла его фразы. – ...ммм… почему?

– Потому что ты сковываешь себя разными ограничениями, которые ей не понятны, - усмехнулся Курьянов. – Такие понятия как честь, преданность… что там ещё по списку? – для неё пустой звук, а иногда даже и прекрасная возможность заполучить что-то желаемое. Матери твоей было неудобно спрашивать насчет вознаграждения у родственницы – она превратилась в бесплатную помощницу при «звезде»; ты где-то промолчала, решив не вступать в конфронтацию с невесткой – и смышленая Регина тут же это просекла, заполучив прекрасную возможность давить на тебя морально. Потому что ты сомневаешься, нервничаешь — а она просто идёт напролом.

– Миш, у тебя Регина какой – то крысой получается, - поёжилась я.

Нет, вроде бы всё, что он сказал, прозвучало правильно, только…это ведь была жена моего брата, а не какой-то чужой человек.

Курьянов молча пожал плечами.

– Но ведь есть в ней что-то хорошее? – спросила я. – За что-то ведь Андрей её любит?

– За что-то определённо, - хохотнул Михаил, но затем, покосившись на меня, вздохнул и уже совсем другим тоном заметил.

– Я почти уверен, что у них это обоюдно.

– Как это? – подняла я на него изумленный взгляд.

Курьянов ненадолго замолчал.

– Скажем так, - вздохнул он. – У неё в прошлом была прекрасная возможность сильно подгадить Бережко, при этом заполучив хорошую финансовую подушку безопасности… Но твоя родственница не зацепилась за эту идею. А сейчас так вообще она изо всех сил пыталась выправить всё на круги своя. Даже, вон, тебя под начальство мужа подкладывала.

Михаил, когда говорил, вроде улыбался – только вот его внимательный и цепкий взгляд выдавал серьёзность всего происходящего.

– И это ты тоже должна будешь учесть на будущее. Как бы она не относилась к Андрею, но тебя она беречь не будет.

А я вдруг подумала, что неспроста сегодня Курьянов заперся на несколько часов в своей комнате. Обычно он предпочитал работать в гостиной – переговариваясь и отвлекаясь

на меня; а сегодня даже дверь закрыл.

Вскинув голову, я посмотрела на Великого и Ужасного.

– Миш, - как я ни старалась, но мой голос всё же дрогнул. – Ты же не думаешь, что я… что это из-за брата…

– Не говори глупостей, - буркнул Курьянов, прерывая моё неловкое объяснение. – И даже не думай об этом.

Я и не думала. То есть старалась не думать ни про Андрея, ни про Регину… ни про то, что именно она мне предлагала.

Но воображение у меня всегда отлично работало – сказывалась многолетняя любовь к художественной литературе. Нет, нет — но мыслями я возвращалась к «живописному» монологу невестки. И украдкой косилась на Курьянова — на ту его выдающуюся часть, которая сейчас была скрыта одеждой. И вроде уютная домашняя обстановка, свечи, приятный фильм по телевизору… Только сегодня чего-то не хватило. Я старательно делала вид, что всё в порядке, но, чувствуя себя неловко, пару раз невольно шарахнулась из объятий Курьянова.

И потому, как Михаил не старался, настоящего романтического вечера у нас не получилось. Даже шампанское не помогло.

А потом у меня вообще разболелась голова, и я отправилась спать.

В сновидении, правда, мне привиделся Курьянов – целуя в губы, он что-то объяснял мне, сонной – а я важно кивала, ежесекундно проваливаясь в какое-то пустое забвение. Дурной сон.

– Хорошо? – спросил, наконец, Великий и Ужасный.

– Конечно, Миш, - кивнула я, даже не акцентируя внимание на его вопросе. У меня голова же голова болит!

А на следующее утро, когда я проснулась, в доме никого не было.

Это случилось так резко, так неожиданно, что я не сразу поняла… что осталась в доме одна.

Просто за эти две недели у нас настолько устоялся график, что где-то до обеда я занималась своими делами, предположив, что Курьянов как обычно отправился в спортзал.

Сама я тренировку пропустила по уважительной причине - у меня, как выяснилось, ночью пришли «дела» - организм бунтовал, требуя как минимум отдыха, как максимум - вернуть его в мягкую постельку. Но я всё же доползла до кухни, кое-как позавтракала и даже поставила размораживать отбивные на обед. Сама я столько мясных продуктов никогда не употребляла, но для Курьянова еда не считалась за прием пищи, если в тарелке не оказывалось что-то мясное.

Заварив себе чаю, я приоткрыла окно в гостиной (солнечный теплый день позволял такую роскошь) и, укутавшись пледом, завалилась на диван. Я успела пересмотреть все утренние выпуски новостей, два художественных фильма и ещё какую-то передачу про измены — и уже лишь когда время перевалило за полдень, а боли потихоньку утихли, я вдруг поняла, что что-то не то.

Слишком долго Курьянов пропадает в «тенте».

Я сначала решила осторожно проверить спортзал – мол, если Миша окажется там, сделаю вид, что не знаю, как именно он хочет, чтобы я приготовила мясо; когда же спортзал оказался пустым, я уже со всех ног бросилась в дом – в спальню, которую он занимал.