Любовь против (не)любви
Шрифт:
— Не рухнет, — Катерина зажгла магических огней и осмотрела конструкцию.
Да, есть нестабильная часть, но если её переместить вот сюда… Ох, как она устала! И надо бы спать, а вовсе не вот это всё, дураков каких-то из завалов вытаскивать, которые сами туда заползли!
Она сосредоточилась и примерилась. Так, если вот тут пододвинуть, а здесь подпихнуть, то… ну да, что-то упадёт, но если дурак хочет жить, то успеет выбраться.
— Так, Чарльз. У тебя будет очень немного времени, чтобы спастись. Если хочешь спать в постели, а не тут —
Катерина сосредоточилась и приподняла ту штуку, под которой он лежал на брюхе, он стремительно выполз, она опустила…
Грохот, падение, что-то падает ей на голову. Она сама тоже куда-то падает. Кажется.
В себя Катерина пришла в темноте. Ну вот, встряпалась. Куда и почему? Где она вообще?
Пошевелилась — отлично, руки-ноги целы. Ощупала голову — шишка. Точно, что-то упало сверху, да прямо на голову. Интересно, как там с силами? Простыми и магическими?
Первый же осветительный шар послушно показал, что она находится совсем не в том помещении, где ловила двух дураков. Что это — её ударили по голове и куда-то утащили? Воспользовались тем, что Роба нет, а Джон ушёл спать? И никто тут его не уважает настолько, чтобы сообщить? Впрочем, есть же Майк, он-то должен.
Вокруг располагались и уходили в темноту стеллажи, на которых аккуратно лежали бутылки. А за стеллажом прослеживались очертания бочки. Или двух.
Знаменитый винный погреб милорда отца Кэт. И как, скажите на милость, теперь отсюда выбираться?
Катерина засветила ещё пару фонарей, осмотрела то, на чём лежала. Утоптанная земля, вот так. И не слишком холодная, кстати, любопытно — почему не выстыла. Оперлась на пол, поднялась, отряхнулась, выпрямилась… и встретилась с чужим взглядом.
Вот это было неожиданно, и от того страшно. Но она не заорала, нет, она выставила перед собой руки и они всё равно что сами сотворили защитную стену.
— Ух ты, маг, — сказал неизвестный ей мужчина.
Он был молод — это, похоже, мир молодых. Очень тощ. И обтрёпан до крайности — штаны и дублет вытерлись, засалились и выглядели сущими лохмотьями. Тёмные грязные волосы спускались до плеч, а на чумазом заросшем лице были видны главным образом глаза.
— Кто ты? — спросила Катерина. — И где мы?
— Если ты и есть та решительная особа, которая днём всем наверху командует, то — мы в погребе твоего отца. Неужели ты не бывала тут раньше?
— Да вот как-то не довелось, — Катерина продолжала его разглядывать. — Ты так и не сказал, как тебя зовут и откуда ты.
Уставшие руки опустились. Кажется, прямо сейчас её никто не убьёт.
— Я? — усмехнулся, зубы так и сверкнули. — Издалека.
— Так уж и издалека, — не поверила она.
Это она тут издалека, а все прочие — местные! Наставила на него взгляд — уже зная, что он побуждает людей к откровенности — и приказала:
— А ну, говори правду!
— Ух, какая грозная! Миледи, — и поклонился. — Рой… Скотт, если это что-то говорит вашей
— Ничего не говорит, — отрезала Катерина. — Поэтому — говори сам.
— Мой клан живёт на землях графа Сэнд-Рока.
— Так ты с той стороны? Это ты — пять покойных пленных скоттов?
Он расхохотался.
— Сколько-сколько? Пять?
— Не то три, не то пять, да, — она рассмеялась вместе с ним.
Очень уж она устала за день, никаких сил не осталось. Огляделась, увидела ящик, села на него, запахнулась в плащ посильнее.
— Я привёз вашему батюшке письмо от графа, который, кстати, мой дальний родственник, — парень поклонился. — Но ваш батюшка сказал, что и ответа не будет, и обратно он меня пока не отпустит — и посадил в подвал, не в этот, в соседний. А потом его самого прижали Телфорды, да так прижали, что и от него ничего не осталось, и от сына его, и от замка — тоже. А я — вот он, живёхонек до сих пор.
— И как ты тут прожил зиму?
— На подножном корму, — пожал тот плечами. — Ваш Айви строг, но — только если поймает, а меня не вдруг поймаешь. Да и местные ваши тоже не дураки украсть, так что — я в этом деле не одинок, и с голоду не пропал. Но если ваша милость меня подкормит — буду благодарен.
— Моя милость сначала должна понять, как отсюда выбраться.
— Это-то как раз легко, по лестнице, правда, она не в самом лучшем виде и состоянии, — он кивнул кудрявой головой куда-то наверх.
Катерина проследила взглядом — ого, над её головой торчит кусок лестницы и обрывается прямо туда, где она сейчас есть. И прямоугольник пустого пространства — дыра. Видимо, сюда она и улетела, когда обрушился горелый хлам.
— И… как туда попасть?
— Подпрыгнуть да попасть, ничего сложного. Вы, похоже, в дыру провалились, когда бродили по первому этажу. Кой чёрт вас только сюда принёс по ночи!
— Два чёрта, то есть — два дурака. Ты третий. Чего не сбежал, если свободно входишь и выходишь?
— Так разведка, — нахально усмехнулся он. — Потом сбегу.
— Врёшь.
Он вздохнул.
— Ну да, вру. Некуда мне бежать. Ваш отец велел объявить, что казнил меня. А потом ещё пожар. Меня никто не ждёт, мой дом занял кузен, моя невеста вышла замуж за другого, а сам я выжил в сомнительных обстоятельствах. А граф… если увидит живым, то казнит за то, что не выполнил его поручения.
И столько горечи было в его словах, что Катерина поверила.
— Поможешь выбраться — принесу завтра еды.
— Не откажусь, — тряхнул он волосами.
Грязными, это раздражало. Она глянула на него, сощурилась.
— Очистись, — представила, что у неё на кончиках пальцев — хороший моющий раствор, мягкий и приятно пахнущий.
И сама не ожидала, какой эффект произведут эти простые слова. Он и вправду стал чист и свеж — волосы распушились и завились, буйная борода превратилась в аккуратно подстриженную, глаза оказались синими, штаны и дублет — чёрными. И даже сапоги засверкали.