Любовь решает все сама
Шрифт:
Хлоя возмущенно затрясла головой:
– И я подозреваю, что ты примешь приглашение.
– Конечно, примет, глупая ты женщина, – презрительно хмыкнула Ариадна.
– В таком случае, – заявила Хлоя, обращаясь к Мелоди с предельным приближением к симпатии, на какое только была способна, – ты обязана прийти ко мне в бутик в обеденный перерыв и взглянуть на новое поступление французского дамского белья. Если уж ты решила снова свалять дурака, так делай это стильно.
– А у меня есть пара старинных сережек, которые я могу тебе одолжить, – сообщил Эмиль.
– Я
– Ариадна, – пристыдил ее Эмиль.
– Только не позволяй ему ходить по тебе ногами, – посоветовал Роджер. Анна Чайковская произнесла что-то совсем неразборчивое. Фредерик пояснил:
– Это старая польская пословица. С нею желают счастья в любви. Мы надеемся, теперь у тебя будет много счастья, Мелоди.
– Но это ведь только приглашение на ужин, – запротестовала она.
– Я думаю, это нечто большее, – заключил Эмиль. – Мужчина не будет нестись из конца в конец страны только затем, чтобы пригласить даму на ужин.
Мелоди не могла не почувствовать, как согревает ее волнение и забота коллег. Как бы они ни спорили и ни цапались друг с другом, они, кажется, действительно озабочены тем, что происходит с ней. Самым трогательным знаком внимания была подарочная коробка с бантом, которую Хлоя поставила с шумом на стеклянный прилавок перед самым закрытием в пятницу вечером.
– Я не успела отдать ее тебе перед Рождеством, – заявила она бесцеремонно, хотя это была наглая ложь: у них никогда не было заведено обмениваться подарками на рождественские праздники. – Извини, я немного опоздала.
Мелоди приоткрыла крышку и ахнула от восторга.
– Более прекрасного белья я не видела вообще. Спасибо тебе, Хлоя!
– Розовое, кажется, подходит тебе больше всего, и именно этот комплект я никогда не сумею продать – он такого малого размера Поэтому носи его и радуйся.
Мелоди надеялась, что так и будет, но она слишком нервничала и трижды переоделась перед тем, как Джеймс позвонил в семь тридцать в субботу, и если бы он приехал на десять минут позже, возможно, сменила бы свое снаряжение в четвертый раз. Во что в конце концов должна быть одета женщина, когда решается все ее будущее? Сегодня вечером у нее не было сомнений: она и Джеймс или сделают шаг вперед или разойдутся каждый своим путем навсегда.
Конечно, он смотрелся как абсолютный красавец, сильный, мужественный. Черный костюм в тонкую полоску, белоснежная рубашка и серебристо-серый галстук – все чудесно сочеталось с загорелой кожей и голубыми глазами. К тому же он был одет строго в соответствии с правилами хорошего тона, и Мелоди порадовалась, что остановилась в конце концов на персикового цвета платье с оборками, сшитом по выкройке времен царствования королевы Виктории и щедро украшенном золотистыми кружевами. В любом случае они составили прекрасно одетую пару.
Джеймс заказал столик в славившемся своей кухней ресторане, что находился в здании, которое в конце прошлого
– Ты, вероятно, недоумеваешь, – заметил Джеймс, когда они пригубили вино после закуски и перед основным блюдом, – почему я не давал о себе него разговора.
– Я давно уже не пытаюсь предугадывать твои поступки, Джеймс, – ответила Мелоди.
– У меня было множество дел, и я хотел с ними покончить, прежде чем увижусь снова с тобой.
– Это означает, что ты завершил все, что привело тебя сюда?
– Более или менее, – кивнул он. – Мне удалось уговорить отца переехать в более удобную квартиру. Я купил для него новый дом.
Скромные ростки оптимизма, каким-то чудом пробившиеся сквозь преграды осторожности, воздвигнутые рукой Мелоди, моментально увяли. Значит, он снова играет ее чувствами. Только сыновний долг заставил его вернуться и ничто больше.
– Ты очень добр.
– Слишком поздно, видимо, и слишком мало скорее так выглядит дело. – Джеймс покосился на Мелоди из-под опущенных бровей. – Ты, вероятно, считаешь меня наихудшим из сыновей и, наверное, права. Семья и все такое прочее до недавнего времени ничего не значили для меня. Но для тебя это всегда было важным, не так ли?
– Да.
Мелоди мрачно уткнулась в тарелку с заливным из вырезки барашка, которую поставил перед ней официант.
– Ты когда-нибудь задумывалась, – продолжал Джеймс в духе светского разговора, – как бы ты поступила, если бы твоя семья отказалась от тебя из-за того, что не приемлет человека, выбранного тобою себе в мужья?
– Этого никогда не случится.
– Все бывает, – возразил он, сделав знак официанту принести вторую бутылку вина. – Я наблюдал такие случаи десятками, особенно когда затрагиваются денежные дела. Отцы не любят думать, что их дочери оказались жертвами охотников за богатством. – Он поднял бокал, затем поставил его на стол снова. – Так что же ты предпримешь, если твои родители не одобрят твой выбор, Мелоди?
– Я доверюсь своему сердцу и буду верить, что моя семья согласится с моим выбором, так как знаю: для них главное – мое счастье.
– Даже если они сочтут, что твой избранник на самом деле тебя недостоин?
– Важно, чтобы я считала его достойным меня, а он был уверен, что я достойна его. Думаю, некоторые называют это любовью, Джеймс.
Он провел кончиком пальца по краю бокала.
– Я должен сделать признание, – сказал он, застенчиво улыбаясь. – До недавнего времени я, как идиот, думал, будто любовь – это что-то вроде обыкновенного гриппа; если принять соответствующие меры, то можно и не заболеть.