Любовь с остановками
Шрифт:
И понимаю, что я уже не одна, когда меня обхватывают знакомые руки и знакомый голос, чуть ли не заикаясь, спрашивает:
– Ты… ч-чего? Карамелька, что случилось? Поранилась? Обидели? Болит что-то?
– Ы-ыы, - только и могу ответить. Вытираю слезы и сопли о дорогое пальто - кажется, он как зашел в квартиру, так и помчался ко мне, не раздеваясь, - Ты почему здесь? Завтра же должен прилететь…
– А ты не рада?
– хмурится и смотрит как-то внимательно, - Я ускорил все процессы - хотел побыть
– Рада, - вздыхаю и снова утыкаюсь ему в пальто, - Гирлянды поможешь мне повесить, композиции там всякие сделать…
– Эм-м. Я вообще-то про другое думал, но как скажешь.
Он чуть отстраняет от себя, снимает пальто, потом оценивающе смотрит на мои все еще искривленные губы и снова прижимает к себе, стоя на коленях.
– Карамелька… ты же ничего не скрываешь от меня?
– М-мм?
– Хм. Ты не больна?
– Нет.
– Фух.
– в его голосе и правда слышится облегчение. А потом - даже некоторый страх - Не собираешься от меня уходить?
– Нет!
– А то я уж было подумал…
Теперь моя очередь отстраниться и посмотреть на него внимательно. Аж слезы просыхают от удивления.
– Артем, ну ты чего?
– А что мне думать еще? Ты закрываешься последнее время все чаще и дело ведь не в новой работе. А в чем - я понять не могу…
– Кто бы говорил, - бурчу и изображаю зверскую гримасу.
– Как - будто не ты уже пару недель ходишь по дому с таким суровым лицом «не подходи - убью».
– У меня не такое лицо!
– Такое.
– Я просто много думал!
– О чем?
– О нас.
Мне тут же становится страшно. Но я пересиливаю себя.
– И что… мы?
– Всё, - обводит он руками гипотетическое всё, а внутри меня начинает биться в припадке маленькая истеричка: «Он сказал «всё»! Он нас бросает!»
Я отползаю от него на безопасное расстояние и приказываю хрипло:
– Объяснись… п-пожалуйста.
Вдыхает. Выдыхает. Жамкает зачем-то карман брюк. Смотрит на меня совершенно несчастно. А потом бормочет с тоской, глядя в сторону:
– Бл…ь, вот почему на этот раз так сложно…
– Арте-ем… - тяну предупреждающе.
– Понимаешь, я боюсь, - начинает говорить быстро, - Сначала я боялся, что сошел с ума - ну когда мы только встретились. Потом, что всё это слишком - то что между нами происходит. Потом боялся, что ты не ответишь на мои чувства, что не согласишься быть со мной. А сейчас ужасно боюсь, что ты откажешься быть со мной до конца жизни и что как только мы поженимся, все сломается. Как уже ломалось у меня… А я ненавижу бояться!
До меня начинает доходить. До внутренней истерички тоже.
Кажется, нас тут не двое и точно не трое.
Мне уже не хочется плакать - хочется смеяться. Но если я сейчас засмеюсь… он же вряд ли меня поймет?
– Я
Замолкает, а потом таки достает из кармана коробочку и смотрит на меня пытливо, сжимая её в руке.
– Понимаешь, раньше я думал, что любовь - это что-то такое ванильное и волшебное. Правильное и однозначное. Но это не так. Это как раз когда сходишь с ума и боишься. Переживаешь и не понимаешь ни хрена. Это не романтика, а умение где-то чего-то не заметить, промолчать, сказать своему эго «цыц». Это когда другой человек согреть тебя может - не только тело, душу тоже. Так вот, мне пи… ц повезло. Потому что ты - можешь.
Вот теперь я и смеюсь немного, и плачу. И обхватываю его лицо ладонями:
– Я тоже люблю тебя, - шепчу.
– И замуж за меня выйдешь?
– спрашивает сердито.
– Выйду. Не рожать же в грехе этого ребенка. Ой…
Смотрю на него почти испуганно, а он - удивленно. И уточняет:
– Карамелька, ты сейчас о гипотетическом ребенке или… как?
– Или как, - сглатываю.
– Бл..ть.
– Можно я не буду потому твоему сыну или дочке рассказывать, как ты отреагировал?
– опять смеюсь и шмыгаю носом, глядя на его ошеломленное лицо.
– И Артем…
– Ч-что?
– Кольцо-то мне отдай.
Двадцать первый
Артем
Это самый яркий, невообразимый, крутой и сложный декабрь из всех, что я переживаю за свою жизнь. Хотя, как мне кажется, карамелька в будущем еще подкинет сюрпризов.
Чего только стоила ее отстраненность и настороженность? Я голову сломал, что не так, и как сделать так, чтобы все было как надо.
Хотя предложение мне, конечно, в кошмарах снилось. Не то что я боялся сказать… отказа боялся. Или что она еще не готова. Бл..ь, что я не готов и могу испортить Свете жизнь тоже переживал!
А когда признался, наконец, тут же все стало проще… и много сложнее. Потому что такую ответственность почувствовал и за нее, и за наше будущее. И за того, кто поселился у нее в животе. Чуть не охренел от осознания, насколько теперь изменится моя жизнь. Я ведь знал, что такое дети - и не по рекламе или умильным передачам. Савелий родился, когда я уже вполне все понимал, а за Антоном уже присматривал наравне со взрослыми, не только играл… Не говоря уж обо всех его подростковых взбрыках и присоединившейся к этим взбрыкам и сложностям Яське.