Любовь сильнее Тьмы
Шрифт:
— Здравствуй, — эльфийка с трудом смогла успокоиться. В самом деле, она вела себя так, будто была маленькой девочкой, а ей ведь уже много лет. — Глорфиндейл, я действительно не думала, что ты приезжал в Лориэн искать меня.
— А что, ты думала, что я просто так приезжал? — в его голосе звучала грусть. — Ты думала, что я забыл всё?
— Эльфы не забывают, — пробормотала Лаурелинмэ, отводя взгляд в сторону. — А ты и не хотел забывать… Я и сама не хотела.
— Ты-то по другой причине, наверное, — горько отозвался Глорфиндейл. — Лаурелинмэ, почему? Почему мы общаемся, путешествуем вместе, а после, достигнув цели,
— Я запуталась, — эльфийка опустила глаза, — я виновата, знаю. Мне хотелось получить ответ на свои вопросы, но я так и не нашла его за все эти годы. Вернее, нашла — свой ответ.
— Я тоже, — Глорфиндейл наконец посмотрел на неё. — Лаурелинмэ, после мне редко приходилось ездить по Средиземью, но каждый раз я искал тебя. Правда, затем надежда угасла. Эльфы уплывали в Валинор, и я боялся, что среди них была ты.
— Я тоже боялась, — тихо ответила эльдиэ. — Но ты-то точно бы не уплыл. И я сама… Моргомир, оставался тут, да и не хотелось мне в Благословенный край, — и тут она вспомнила. — А почему ты сказал, что у меня были другие причины, чтобы не забывать?
— Ну, всё-таки поиски своего дяди забыться не могут, — Глорфиндейл произнёс эту фразу так, словно она ничего не значила.
Лаурелинмэ замерла на вместе. Он знает?! Он действительно знает о… Нет, кто сказал? Хотя ведь Элронд знал, мог рассказать. Он знает. Знает обо всём. И неужели будет осуждать? Хотя за что? За то, что она, Лаурелинмэ, дочь проклятого нолдо? Или нет. Не проклятого.
Летописи всегда пишут победители. Летописи всегда пристрастны. В летописях многого нет. Легенды молчали о дочерях одного из нолдор. В рассказах ни разу не было упомянуто имя Эсилиэль, Лаурелинмэ или их матери. Потому что никто не знал, потому что отец уехал до рождения дочерей и никогда о них никому не рассказывал, а после эта тайну продолжали хранить.
Лаурелинмэ любила отца, но боялась увидеть в себе его отражение. И старалась никогда не принимать необдуманные решения, сразу верить в что-то и открывать свои чувства. Лаурелинмэ казалось, что проклятие рода легло на всю семью, не только на отца и на его братьев. Эльдиэ боялась, что сделает что-то не то, боялась, что тайна раскроется. Не хотелось ловить на себе ненавидящие взгляды и слышать презрительные слова.
Она — не он.
Саурон знал, Саурон хотел ещё больше унизить их род, сделав Моргомира назгулом. Тёмный майа понимал, что если смерти продолжатся, что если в них будет виноват один род, то… проклятие никогда не снимется. Проклятие обрекало на беду, на вечную тоску и вечное ожидание. На то, что им не удастся стать счастливыми.
Гордыня погубила их, горячность и подлые мысли, затаившиеся глубоко в сердце, обрекли на смерть. А поступки, совершённые ими, давали понять: покоя не будет. Ни вам, ни вашим потомкам. И пусть даже Моргомир не знал об этом, он подвергся тем же порокам. Гордыня, злоба, ненависть. Он должен был погибнуть так же. Все они должны были погибнуть так же, не узнав любви и света.
Этого не случилось. Потому что ради любви Моргомир смог измениться и отвергнуть власть Саурона, потому что Лаурелинмэ смогла доказать, что она — не её отец, потому что Эсилиэль не совершила тех ошибок.
Проклятие исчезло навсегда, но оно оставило
— Сможешь ли принять? — прошептала Лаурелинмэ, зажмурившись и попытавшись сдержать слёзы. И почувствовала, как Глорфиндейл коснулся её руки своей.
— Уже давно принял.
Эльдиэ распахнула глаза и с изумлением посмотрела на эльду. Тот был совершенно серьёзен.
— Лаурелинмэ, я знаю, кем был твой отец. И знаю, что ты — не он. Я видел его однажды, слышал о его поступках. Проклятия нет, но даже если бы оно было, я никогда бы не отказался тебя. И после того, как мы нашли лорда Маглора, и он всё-таки уплыл в Валинор, мне стало ясно, какие чувства поселились в моём сердце, — Глорфиндейл смотрел прямо в глаза растерянной Лаурелинмэ. — Даже после того, как всё стало известно, я пожалел лишь об одном.
— О чём же? — у Лаурелинмэ сердце билось всё сильнее. Неужели чувства взаимны? — О чём ты пожалел?
— О том, что отпустил тебя тогда, — Глорфиндейл улыбнулся вновь замершей эльфийке. — Ты понимаешь меня, Лаурелинмэ, дочь Келегорма?
— Понимаю, — Лаурелинмэ неуверенно улыбнулась и подняла на Глорфиндейла сияющий взгляд. — У меня было много вопросов с того путешествия, но самый нужный ответ удалось найти. Я люблю тебя, Глорфиндейл.
Эльф вздохнул так, словно ему не хватало воздуха, и крепко обнял эльфийку. Та обняла в ответ, чувствуя, что слёзы сдерживать не может и не хочет. Потому что плакать не всегда плохо.
Под деревом, на котором скоро должны были распуститься прекрасные цветы, стояли двое золотоволосый эльдар и целовались.
***
— Я готова дать благословение на свадьбу Моргомира и Арименэль, — Миримэ смотрела на Анриэлу прямо в глаза, и эльда понимал, что в такие моменты с ней бесполезно спорить.
Спорить-то, в принципе, не хотелось, но супруга явно спешила. Эльда не готов был так быстро всё сделать. А ещё в глубине души он всё же противился решению Моргомира и Арименэль пожениться. Миримэ же потеряла терпение и сказала, что не хочет больше тянуть время.
— А я не могу, — эльф отвёл взгляд в сторону. — Я не готов к этому. Слишком быстро всё происходит.
— Слишком быстро? — Миримэ иронично приподняла бровь. — Много месяцев уже прошло с тех пор, как Арименэль и Моргомир вернулись в Имладрис. Я знаю, что тебе нелегко сейчас, и я тебя понимаю. Просто сейчас ты противишься из-за своего упрямства, — она осеклась и грустно посмотрела на мужа. — Я люблю тебя, но не узнаю в последнее время. Пожалуйста, дай согласие на их свадьбу. И если даже то, что ты мешаешь счастью нашей дочери, не может тебя образумить, то сделай это ради меня.
Миримэ быстро отвела взгляд и стремительно вышла из комнаты. Анриэл вздохнул. В последнее время всё чаще они с женой не понимали друг друга. И в этом действительно был виноват он. Своим упрямством Анриэл делал больно всем.
— Я изменюсь, обещаю, — прошептал эльда.
***
— Орки на севере от Ривенделла? — Глорфиндейл досадливо поморщился и вновь переспросил молодого эльфа-разведчика. — Что ж, после того сражения мы не всех уничтожили. Придётся отправить отряд.
Анриэл сам вызвался ехать, как и многие другие. Терпеть орков рядом с долиной никто не хотел. После разгрома Саурона не все создания Моргота исчезли, большинство разбежались и порой делали короткие вылазки.