Любовь слепа
Шрифт:
— Вы скажете, какие комнаты вам более приятны, какой гостиной вы лично хотите пользоваться, и прикажете убрать их по вашему вкусу, а я заберу оттуда свои вещи.
Он не мог сдержать в своем тоне высокомерных нот. Чтобы дочь ростовщика, на которой его принудили жениться, стала высказывать нелюбовь к его друзьям — это было слишком большой дерзостью! Ванесса поняла, что он недоволен и полон презрения к ней.
Ей хотелось заплакать, но и на этот раз привычная выдержка пришла ей на помощь.
— Ради меня не стоит делать здесь никаких изменений, — сказала она, несколько высокомерно подняв голову, — но если я могу выбрать несколько комнат для себя лично там, наверху, я бы
Губерт предложил ей немедленно пойти осмотреть их — это как раз займет время до отъезда в Галфвик. Он позвонил и приказал вошедшему слуге позвать миссис Гопкинс.
— Миссис Гопкинс, пожалуйста, покажите весь дом: ее светлость хочет выбрать себе комнаты.
Затем он повернулся и вышел на террасу.
Замешательство Ванессы еще усилилось. Неужели этот холодный, сдержанный, совершенно чужой мужчина — тот, кто был ее молодым мужем этой ночью? Она не могла ни с кем сравнить его, и для нее он был идеальным любовником, хотя ничего не говорил ей, не сказал ни одного ласкового слова. И жизнь, и любовь, и брак — все было полно глубоких тайн…
Ванесса взяла себя в руки и отправилась, сопутствуемая экономкой. Ее удивление и восхищение, не лишенное благоговения, все возрастало по мере того, как она шла по величественному дому, но перед экономкой она сохраняла невозмутимый вид. Длинный ряд благородных итальянских предков передал ей любовь к великолепным жилищам и, проходя теперь по этим огромным, изумительным комнатам, она чувствовала, что вполне достойна их. Она была грациозна и царственно-снисходительна, как королева, и миссис Гопкинс в разговоре с мистером Поддером вынесла своей новой хозяйке благоприятный приговор. Миссис Гопкинс не признавала современной фамильярной манеры обращения. Леди должна знать свое место так же, как она знала свое, и кем бы ни была жена ее господина, она с должным почтением будет встречена ею, верной хранительницей традиций прежних дней.
Ванесса выбрала комнаты, выходящие на юг, рядом с теми, которые принадлежали ранее матери Губерта, на противоположном конце коридора, ведущего в парадные комнаты. Они были оклеены приятными китайскими обоями в стиле XVII века и носили отпечаток старинной прелести.
Миссис Гопкинс недоумевала, как будет попадать сюда его светлость, но ничего не сказала.
И пока Ванесса одевалась для поездки на автомобиле в Галфвик, Мадлен было приказано перенести ее вещи. Она чувствовала, что не сможет больше провести ни одной ночи в большой, страшной, золоченой кровати, которая пугала ее, — даже если будет в ней не одна.
Губерт рассуждал сам с собой. Он сознавал, что должен стараться быть более вежливым, несмотря на принятое решение фактически положить конец этому браку. Так что когда молодая жена встретила его в зале, готовая к отъезду, Губерт имел несколько более приветливый вид, и они вместе пошли через зал к ожидавшему их автомобилю. Он даже взял на себя труд указать ей границы соседних поместий, мимо которых они проезжали, и Ванесса сделала несколько интересных замечаний. Все кругом поражало ее. Деревенская богадельня, учрежденная его матерью, больницы, которые она открыла, и дом для отдыха. Хотя и с чувством глубокого благоговения, но неизменно холодно называл ей Губерт все эти места — он не должен был выказывать перед этой чужой женщиной свои интимные чувства. А в том, что Ванесса останется для него всегда чужой, он был теперь твердо уверен.
Вениамин Леви мог заставить его жениться на своей дочери, но не распоряжаться его чувствами по отношению к ней, как не мог требовать от него близости или дружбы. И, приняв на рассвете это решение,
— Вам следует теперь отдохнуть, — сказал он Ванессе, — мы будем обедать не раньше девяти.
С каждой минутой в течение этого дня бедное дитя все больше и больше влюблялось в своего мужа. Его холодная вежливость одновременно и пугала, и привлекала ее. Может быть, английские аристократы всегда так ведут себя? Может быть, это считалось бы очень грубым — взять ее за руку и целовать сейчас, при дневном свете? Ведь при свете звезд произошел и тот дивный поцелуй на террасе, и все остальное… Да, конечно, так оно и есть — знатные люди не высказывают своих чувств в неурочное время.
Ванесса старалась давать Губерту толковые ответы и понять, какое большое значение имеют для него эти места, и теперь… Ванесса взглянула из окна на сад, сверкающий под еще ярким солнцем, и дала себе обет во всем следовать примеру его матери. Она будет выполнять все обязанности, вытекающие из ее нового положения. Он сможет гордиться ею, даже если они отчасти останутся чужими. Ей в голову не приходила мысль, что он мог презирать ее за то, что она была еврейкой и дочерью банкира, и потому чужой для него.
Когда Ванесса спускалась по большой лестнице навстречу мужу, ожидавшему ее перед обедом в зале, на ее юном чистом лице выражались лишь любовь и преданность.
ГЛАВА VII
Через три дня они возвратились в Лондон. Отчужденность Губерта нисколько не уменьшилась — он был вежлив, учтив и холоден как лед. Недоумение Ванессы перешло в страх. Очевидно, то, что называют браком, — только короткий момент среди обыкновенных обязанностей жизни. Она встречалась с мужем за едой, и они очень сдержанно разговаривали перед слугами. Между трапезами они посещали на автомобиле представляющие интерес места по соседству или же Губерт исчезал в западном крыле замка, где Ванесса еще никогда не была. Она знала, что там находятся его личные комнаты. Однажды, когда она осмелилась зайти на луг и бродила около этой части дома, она увидела через открытое окно, как он писал за покрытым бумагами столом. Губерт тоже посмотрел в окно, и, прежде чем он успел подавить в себе это движение, брови его нахмурились.
После этого случая Ванесса никогда не заходила за угол террасы. И с каждым часом она все сильнее любила его. Ланселот ведь тоже не был особенно нежен с Еленой, вспоминала она, но там была ведь Гиньевера [2] .
Гиньевера… Не является ли герцогиня Линкольнвуд Гиньеверой Губерта?
Лорд Сент-Остель теперь совершенно освободился от чувства стеснения и нервозности. Девушка была пустяком, который не должен смущать его. Он редко смотрел на нее, без всякого интереса слушал то, что она говорила, а когда ему на память приходило воспоминание о брачной ночи, он испытывал отвратительное чувство унижения и презрения. При таких обстоятельствах даже сирена не могла бы привлечь мужчину.
2
Гиньевера (Джиневра) — супруга короля Артура, которую любил и которой поклонялся Ланселот, один из самых известных героев романов о рыцарях Круглого стола.