Любовь, смех и хоботы

Сборник

На листе красивым почерком оказалось выведено очередное, уже третье, четверостишие:

Взирая через стёкла на людей,На их поползновения борьбы,Ты поразил меня меж двух грудейИ бросил на колени для мольбы.

Вновь

и вновь перечитывая строки, я неуверенным шагом добрел до ближайшей скамейки. Что это, если не признание в любви? Содержимое свертка, впрочем, пошатнуло мою уверенность: внутри пергамента оказалась горсть фундука. Это очередной «сладкий приз»?..

В кармане брюк завибрировал телефон – звонил «Олег Алексеевич». Сделав в уме заметку переименовать контакт, я надел наушники и нажал на значок «ответить».

– Тебе понравились строки?

Каждый раз, когда я слышал этот голос, меня утягивало в блаженную пустоту. Мягкий и обволакивающий, словно пуховое одеяло зябкой осенью, будоражащий и горячащий, как после глотка крепкого алкоголя. Сразу хотелось творить… но непременно рядом с его обладательницей. Наверное, именно такими голосами сирены заманивали моряков на скалы.

– Ты упомянула груди… – неторопливо начал я. – Мне ждать пикантных фото?

– Боже… – выдохнула «Анна Керн» в микрофон. Она сделала паузу, и я почти увидел девичью улыбку, возникшую у нее на лице. – Что-то еще – кроме слов о моей груди – тебя зацепило?

Говорила она всегда немного торопливо, при этом четко выговаривая каждое слово.

– Дай подумать… – Я изо всех сил сжал фундук в кулаке – скорлупа не поддалась. – Еще ты опустилась на колени…

– Лишь для мольбы!

– Ты верующая?

– Пожалуй… нет, – неуверенно ответила Анна.

– Тогда зачем ты так поступила?

Прикрыв глаза, я сосредоточился на мягком звучании ее голоса. Широко распространено понятие любви «с первого взгляда». А если не было этого взгляда? Насколько реальными могут быть чувства к той, кого никогда не видел, даже на фото? Даже имя, настоящее имя той, кто представилась как «Анна Керн», оставалось для меня тайной. Однако каждое слово этой девушки вызывало такой мощный выброс дофамина в мозгу, какой испытывал разве что Одиссей, привязанный к мачте корабля. Мы оба слышали прекрасные голоса, но не могли последовать за ними.

Интонации подсказывали, как уголки губ Анны расходятся в улыбке от моих слов, как морщится аккуратный носик в ответ на очередную пошлую шутку, как сужаются зеленые – непременно зеленые! – глаза, когда она задает вопрос.

– Ради тебя, – прошептала Анна, и легкий румянец проступил на ее острых скулах. За неимением другой информации, эта стала для меня правдой.

– Это слишком много, – покачал головой я, словно мы разговаривали тет-а-тет. – Мне раньше никто стихов не посвящал.

– Ты заслуживаешь

целой поэмы.

– Это ты заслуживаешь! – рассмеялся я. – Разве не тебе Пушкин посвятил стихотворение?

– Я твое мимолетное видение…

– Нет, ты гений чистой красоты!

– Красота… – пробормотала Анна. – Какое значение имеет красота в нашем скоротечном мире? Ты не думал, а вдруг я страшная или старая?

– «Я уже люблю в вас вашу красоту, но я начинаю только любить в вас то, что вечно и всегда драгоценно, – ваше сердце, вашу душу».

– Филфак… – фыркнула она. – Ты ведь специально заучил эту цитату Толстого, чтобы студенток цеплять?

– Это сработало?

– Как знать.

Дальнейшие расспросы прервало покалывание в пальцах, и я понял, что до сих пор сжимаю в кулаке сверток с орехами.

– А фундук?..

Услышав шаги, я замолчал и резко распахнул глаза. Ко мне медленно приближалась молодая пара. Шли они почти вслепую, одаривая друг друга долгими томными взглядами. Я задержал взгляд на слабо переплетенных пальцах: казалось, небольшая слабость в одной из фаланг, – и всё разрушится, как в македонском войске.

– Фундук?.. Ах да! – спохватилась Анна. – Это и есть мой подарок.

– Спасибо, – машинально ответил я. – А как мне расколоть скорлупу?

Смех, вырвавшийся из динамика телефона, своей чистотой и безоттеночной искренностью напоминал детский. От взрослых людей редко можно услышать подобный, и меня почти не уязвило, что именно я стал его причиной.

– Орехи не для тебя.

– Обидно.

– Ну-ка, вставай со скамейки! – скомандовала Анна. – Сейчас мы будем кормить белок.

Следуя указаниям, я вернулся на место, где нашел оригами кролика, и присел на корточки спиной к березе.

– Теперь стучи одним фундуком о другой. Это привлечет внимание белки.

– А твое?

– Меня надо другим заманивать.

– Как насчет ужина тогда? Например… – Я осекся, увидев приближающуюся ко мне белку со шерсткой цвета охры.

– Теперь замри и продолжай легонько трясти орехами в ладони.

– Немного противоречивые указания.

– Это дуновение взрослой жизни, – хихикнула Анна. – Привыкай.

По ломаной спирали белка приближалась ко мне, но в полуметре от ладони с фундуком передумала и отбежала.

– Не очень-то она и голодная, – огорченно произнес я.

– Они тут зажравшиеся, это правда. Подожди еще.

Вскоре появился другой грызун – темно-коричневая с острыми полупрозрачными ушками. Наверное, я впервые видел белку так близко. В этой особи меня удивили две детали: невероятно мускулистые задние лапы, которые она расставляла, словно подражая бойцу сумо, и хвост, оказавшийся не таким пушистым, как на картинках.

– Какая-то она плешивая, – заметил я.

– Теперь медленно опусти ладонь с фундуком к земле, – прошептала Анна.