Любовь со вкусом миндаля
Шрифт:
— Ник, вчера я сказал мисс Прескотт, что ее увольнение — скорее всего какое-то недоразумение, но она все равно ушла. Вряд ли я смогу уговорить ее выйти в понедельник на работу.
Ник отвлекся от миссии воспламенить кофе и хмуро произнес:
— Я сам разберусь.
Весь день Шэрен всеми силами старалась отвлечься от вчерашних событий и мыслей о их инициаторе. Она разместила на сайте вакансий обновленное резюме, надеясь скорее найти новую работу, занялась уборкой квартиры и даже испекла печенье. За последние сутки ее то и дело бросало из крайности в крайность. От злости и ярости
Сегодня же Шэрен изнывала от боли и обиды, совершенно не понимая, за что он с ней так? Чем она вызвала столько презрения и унизительных замечаний? А вчера, ко всему прочему, добавились еще и оскорбления. Она не могла понять, почему парень, так мило и по-доброму отнесшийся к ней во Франции, мужчина, так трепетно и страстно сжимавший ее в объятиях в отеле «Реджис», руководитель, который хоть и был требовательным и строгим, но все равно оставался объективным и беспристрастным, почему Ник превратился в грубого и несправедливого тирана?
Шэрен невольно вспомнились слова сводного брата. Фрэнсис говорил: Николас Хейворт ради достижения собственных целей готов на все и даже пройтись по головам. И сейчас его слова не казались таким уж бредом. Вчера Шэрен на себе испытала, каким может быть Ник, если кто-то или что-то действует не по его правилам.
Стук в дверь прервал поток бесконечной жалости к себе. Шэрен отложила книгу, поднялась с облюбованного подоконника и пошла открывать. Посмотрев в глазок, она, не веря увиденному, отстранилась от двери, потом вернулась и снова взглянула в круглое отверстие. Нет, зрение ее не подводило. Шэрен бросила взгляд в зеркало: старая кофта, широкие рваные шорты, непричесанная и без косметики. Первым порывом было взбить волосы и провести блеском по искусанным губам, но она потушила его. Ей не для кого прихорашиваться!
«Особенно для него!» — решительно подумала Шэрен и открыла.
Ник стоял, опершись ладонью о бледно-голубой дверной косяк.
— Привет, — тихо поздоровался он.
— Что ты здесь делаешь?
— Ты не вышла на работу. — Он чуть отступил от двери, чтобы не давить на нее, нависая, как гора.
— Ты уволил меня! — не сдержавшись, громко возмутилась Шэрен.
— И снова принял, — обезоруживающе улыбнувшись, мягко ответил Ник.
Она картинно закатила глаза, попутно размышляя: а куда, собственно, подевалась вся ее злость?
— Я могу войти?
Шэрен задумчиво заглянула внутрь, взвешивая все «за» и «против» его присутствия в квартире, но Ник, видимо, по-другому расценил ее взгляды и нерешительность.
— Ты не одна? — с угрожающей небрежностью поинтересовался он. Шэрен молчала. Осторожно отстранив ее от входа, Ник вошел внутрь.
— Обычно я прячу любовников под кроватью, — заходя за ним, поделилась тайной Шэрен. — Будешь проверять?
Ник остановился посреди гостиной и с всевозрастающим интересом осмотрел жилье женщины, которой удалось занять все его мысли. Теплые бежевые стены, одну из которых полностью
— У тебя уютно, — поделился впечатлением Ник и наткнулся на удивленный взгляд Шэрен. Да, он у нее уже был, но в тот раз его интересовало только одно: где спальня? Ник сделал глубокий вдох. Здесь пахло теплом, домом и выпечкой. А еще: едва уловимым, но таким знакомым ароматом духов, волос и кожи Шэрен. Утонченным, легким, манящим. И когда он успел запомнить ее запах? Он-то и обнимал ее всего несколько раз.
— Ты пекла печенье? — нарушая затянувшееся молчание, спросил Ник.
— Да, свободное время появилось. Хочешь?
— Угу. С молоком.
Губы Шэрен дрогнули, складываясь в улыбку, а глаза засветились нежностью. Она хотела вести себя с Ником сухо и подчеркнуто безразлично, но сейчас этот тридцатитрехлетний мужчина, властный и решительный бизнесмен, смотрел на нее, как нашкодивший мальчишка: виновато и неуверенно.
— Молоко подогреть? — Она поставила перед ним блюдо с миндальным печеньем, ароматным и сладким.
— Не нужно. — Он отломил кусочек и спросил: — Ты вернешься?
— Ник, я не могу с тобой работать, потому что…
— Я знаю, — прервал он, — потому что я бесчувственный расчетливый эгоист, который ничего не создает.
— Прости, я не должна была так говорить. Я даже не думала так, до вчерашнего вечера. Я не вернусь, потому что мне тяжело работать с тобой.
«Потому что я люблю тебя», — мысленно призналась Шэрен.
— Мне тоже тяжело работать с тобой. Мне даже жить тяжело. Я превратился в психически-неуравновешенного самодура, который не то, что работать, нормально спать и есть не может.
— Ну, на работе можно пить успокоительное, ночью — снотворное, — загибая пальцы, перечисляла Шэрен. — А разгрузочные дни даже полезны.
— У меня есть другое предложение. На работе — ты, дома — тоже ты. Правда в Сан-Франциско у меня нет до… — Ник остановился на полуслове, когда она отрицательно покачала головой.
— Ник, я говорила, что такие отношения не для меня.
Он подошел к ней, близко, почти касаясь, и заглянул в глаза.
— Шэрен, я хочу быть с тобой, — с мучительной нежностью прошептал он. — С ума сойти как хочу, и если ты хочешь, чтобы я кричал об этом, я буду кричать. Я л… — Она закрыла ему рот рукой, прерывая безумный порыв.
— Не надо, моя соседка слева может запросто вызвать полицию.
Ник поцеловал ее ладонь и спросил:
— То есть, кричать не нужно?
— Не нужно, мне хватит и шепота.
— Шэрен, мне кажется, я люблю тебя, — хмуро признался Ник.
— И это тебе не нравится, — невесело заметила она.
— Нет, не в этом дело, — смутился он. — Я просто озадачен. Не думал, что еще способен влюбиться так сильно и так быстро. — Ник приподнял маленький подбородок Шэрен и, приблизившись, коснулся ее лба своим. — А ты сможешь полюбить меня?