Любовь со взломом (пьесы)
Шрифт:
Константин. Мы – это кто?
Олег. Временноживущие, временноедящие, временнорождающие, словом – временномыслящие…
Константин. Не люблю, когда много шипящих в речи – избегай. Значит, живешь, как язычник. С утра – в седло, и по полям и лесам… А на люди чего редко показываешься?
Олег. А чего мне мелькать? За спиной же не ранец! Идешь – все оглядываются…
Константин. Брось, люди добрее.
Олег. Люди всякие…
Константин. Много вас в заповеднике?
Олег.
Константин. Глядишь, вы там ещё какую-нибудь секту организуете. На случай войны тушенку будете заготовлять. Совсем недавно в глубинке каких-то старообрядцев обнаружили.
Олег. Всякая секта – крайность, значит – насилие. Природа – это религия будущего. У нее нет начальников, все служащие. Вот Гольфстрим охладеет, температура понизится, вот тогда быстро все поумнеют. Россия первой страной в мире станет. Вот уж действительно – «Все флаги в гости будут к нам!»
Константин. Смотри-ка, философ! И что же, в этом будущем вы без начальства обойдетесь?
Олег. К этому времени у начальства работы немного останется.
Константин. Иллюзионист… (В сторону.) Тут страна может развалиться, а он голубей разводит. Насмотрелись фильмов.
Олег. Почему иллюзионист?
Константин. Потому что история учит: только в начале своего возникновения любая религия живет и властвует над людьми, включая самых умных и сильных. Потом вместо веры приходит толкование. Вместо праведной жизни на природе – обряды, и все заканчивается лицемерием жрецов в борьбе за сытую жизнь. В такую диалектику я верю. Только борьба дает силу и блага, и никто этого из рук не выпускает.
Олег. Выпустят, когда настоящая жизнь начнется.
Константин. А кто же скажет нам, что началась настоящая жизнь? Вспомни, сколько их на памяти, говоривших, что началась настоящая жизнь.
Олег. И всё-таки, надеюсь. Диалектика истории – штука тонкая. Я оптимист! Я верю, что наступит эпоха нашей доблести.
Константин (хохочет). Ну, ты даешь! Трогательно. Хорошее же ты место в жизни выбрал для доблести: «В лесу прифронтовом!» (Вновь хохочет.) До слез уморил. Фантазер ты, Олег. И сам того не ведаешь… Сегодня фарсовая имитация доблести. Дорогой мой, ты от гордыни в идеализм ударился. Жизнь, голубчик, проще, однобразнее, скучнее… Ты чего Валентине наговорил? Почему она так взорвалась? Ей ли от денег отказываться?
Олег. Я ничего не наговаривал. Она решила сама.
Константин. Возможно, отец поступил неверно, скорее так, но судить его не в нашей власти. Право судить он унес с собой… Мне всегда казалось смешным, когда потомки, засучив рукава, трясли историю, переделывая на свой лад. Вот и сегодня вспомнили, что нужен новый учебник по истории. Сизифов труд. Придут следующие и заново перепишут. (С пафосом.) И мы с удовольствием прочтем: и про нашу жизнь, и про достижения, и про то, как мудро и дальновидно
Олег. Бывал.
Константин. Его что-то тревожило?
Олег. Да, тревожило…
Константин. Что?
Олег. Не знаю. Скорее всего, совесть… К сожалению, он был скрытным человеком.
Константин. Какой он был, я знаю. Кому он мог довериться?
Олег. Ты о деньгах?
Константин. Деньги я знаю, у кого.
Олег. И у кого же?
Константин. У тебя… (Пристально смотрит на Олега.) «Поведение – это зеркало, в котором каждый показывает свою краску». Ты не покраснел, значит, деньги не у тебя. Прости, маленькая провокация. (Обнимает Олега.) Олег, почему он снял деньги с книжек, в том числе и немецкой, и решился на какую-то подпольную конспирацию? Ответь мне на один вопрос… (Тихо шепчет Олегу.) Давай отойдем в сторону, я не хочу, чтобы слышала Анна Николаевна.
Оба отходят на авансцену.
Когда ты приходил, он успокаивался или становился возбужденным?..
Олег. Я понимаю, к чему ты клонишь, он был в своем уме. Он часами меня не отпускал. Однажды пошел нас с Валей провожать… Идем по коридору, и вдруг он ринулся назад, в палату. Мы вернулись – его рвало.
Константин. С чего это?
Олег. Да вроде с ничего, все как обычно было; кто-то по стенке шел, кого-то в лифте везли, какая-то старуха перед нами суп в коридор выплеснула. Валя решила, что запах щей на него так подействовал. А мне показалось…
Константин. Чего замолчал? Что тебе показалось?
Олег. …Что старуха узнала его. И целилась щами в него.
Константин. Думаешь, мстила?
Олег. Его на следующий день перевели в другой корпус.
Константин. Он успокоился?
Олег. Первый день, а потом то же самое… Слезы, раскаяние и… страх! Костя, не мучай меня! Зачем тебе эти подробности? Ты действительно знаешь, у кого деньги? Они у Виктора?
Константин. Я же сказал, что они не у тебя, а… У Виктора?.. Конечно, у Виктора!
Звонок телефона. Константин берет трубку.
Слушаю? (Олегу.) Опять этот ваш Петрик! (Передает трубку Олегу.)
Олег. Нет, это не Степан, а его двоюродный брат Олег. Брата нет, он уехал. Будет не скоро. У меня предложение: встретиться! Где вы сейчас? У спасательной? Ишь, водолазы? Нет-нет, это я так. Через десять минут я подойду. Вы не бойтесь! Я с вами поговорить хочу. Как выгляжу? Среднего роста, заметно, что… сутулый. Хорошо! Я сейчас выхожу. (Кладет трубку.)