Любовь, страсть, ненависть

Коллинз Джоан

– Что ты вытворяешь? – яростно прошептал он. – Ради Бога, Шерли, возьми себя в руки. Ты ведешь себя неприлично и снова выставляешь себя на посмешище.

Теперь уже на нее смотрели все, некоторые даже встали, чтобы получше рассмотреть. Все сидевшие под этим проклятым тентом – пять сотен пар любопытных глаз – в шоке смотрели на нее, испытывая при этом в глубине души тайное удовольствие от того, что завтра им всем будет о чем посплетничать.

Все так и должно быть, думала Шерли, довольная своим поведением. Она с жадностью осушила еще один бокал шампанского. Они должны говорить о ней! Внезапно ее передернуло от такой сильной отрыжки, что шампанское из бокала пролилось на платье. Когда вежливый

официант бросился к ней, чтобы хоть как-то помочь, то случайно зацепился за край высокого зеленого ковра и под смех гостей плюхнулся лицом в глубокий вырез декольте Шерли. Затем, к огромному смущению Ирвинга и к неописуемому восторгу гостей, Шерли еще раз унизили. Два официанта взяли ее под мышки и потащили, как мертвую, по полу прямо к двери, причем один из них был такого маленького роста, что почти скрылся под складками ее платья.

Голливуд, естественно, замял эту историю, впрочем, здесь всегда старались улаживать скандалы и мелкие шалости своих обитателей, чтобы это не выплыло наружу. Пресса промолчала. Но уже на следующий день все телефонные линии на Хиллз-оф-Хомби и Беверли-Хиллз раскалились добела: их хозяева чесали языками, рассказывая пикантные новости о скандальном поведении Шерли тем друзьям и знакомым, которым не повезло быть в числе приглашенных на главный банкет сезона.

Историю приукрашивали и дополняли. К концу недели ее раздули неимоверно. «Шерли Франкович не просто напилась до беспамятства, но еще и скинула с себя платье и стала полуголой танцевать на столе. Потом она затащила под стол официанта и попыталась заставить его работать сверхурочно». «Олимпия Макополис была в истерике, и доктору Золотосу пришлось дать ей успокоительное». «Спирос пригрозил Шерли, что больше никогда не прибегнет к ее помощи и отстранит ее вместе с Ирвингом от съемок «Легенды Кортеса». Сплетни и скандалы. Как этот город любил их, он ими просто упивался! Слухи, власть и кинобизнес – вот три кита, на которых держалась жизнь этого города и благосостояние его жителей.

По пути домой Инес не переставала болтать и смеяться над этим банкетом, над тем, какие они все вульгарные.

– Не волнуйся, дорогая, – улыбнулся Джулиан, – не все так плохо. У многих здесь великолепный вкус. В Голливуде живут многие знаменитые коллекционеры Америки. Хочешь верь, а хочешь нет, но многие из них даже снимаются в кино.

– Кто они? – удивилась Инес. – Джулиан, мне очень хочется с ними познакомиться. Некоторые картины, которые я видела у Макополиса, самая настоящая подделка. И никто этого не замечает. Оригинал картины, которая висит у него над камином в библиотеке, хранится в Лувре! Это Ренуар. Как мистер Макополис может быть таким легковерным?

– Добрый старина Спирос. Он знает практически все о фильмах, но слабоват в живописи. Вот что я тебе скажу, дорогая. Поедем-ка на следующей неделе к Эдди Робинсону или Винсенту Прису. И тот и другой знают о картинах все, что только можно знать, к тому же у них замечательные коллекции.

– М-м-м, с удовольствием. – Инес положила руку Джулиану на плечо, пока они шли по темной и безлюдной Беверли-Хиллз к своему отелю. – Но сейчас единственное, чего я хочу, любимый, это прийти домой и заняться с тобой любовью.

– Ну что ж, мадмуазель, вы сделали свой выбор, – с серьезным видом сказал Джулиан, – и теперь вам никто не позволит взять ваши слова обратно.

Глава 14

Стоял декабрь, но на улице было необычайно жарко. Доминик играла в волейбол на пляже Санта-Моники. Вокруг были молодые веселые лица. Она оставила Агату в отеле, и старая дева могла либо загорать, но она ненавидела это занятие, либо пообедать, но она уже ела. Агата решила немного прогуляться. Она медленно

брела по тротуару рядом с пляжем и думала, думала, думала, не обращая внимания ни на проносящиеся мимо автомобили, ни на яркое солнце: ее мысли были заняты Джулианом Бруксом, она могла думать только о нем.

Наконец-то они познакомились! Ну, не совсем познакомились… Агата, Доминик и Киттенз, ее костюмер, сидели за завтраком в ресторанчике «Коламбиа пикчерз», когда к ним подошел Джулиан и представился. Агата почувствовала, что вся залилась краской, пока он стоял рядом с их столом, болтая с девушками. У нее сладко заныло в паху, и она понимала, что все можно прочесть у нее на лице.

Она даже не осмелилась поднять на него глаза и просто сидела, слушая мелодичный голос, пока он смеялся и разговаривал с Доминик и Киттенз. Агата молчала, но их спокойная, непринужденная беседа – как будто они были знакомы сто лет – привела ее в бешенство. В ней закипала ревность. Джулиан стоял перед ними легко и непринужденно, небрежно опираясь рукой на спинку стула Доминик, а девушки хихикали и болтали, не останавливаясь ни на минуту. Агата оцепенела. Она не могла заставить себя поднять на него глаза, чувствуя, что по спине у нее течет холодный пот, лицо горит, а в паху разливается истома. Да, он видел это, конечно же, он все видел. Но почему же он не обращает на нее внимания? Джулиан приподнял шляпу, прощаясь с ними, и Агате стало легче. Доминик вцепилась зубами в свой гамбургер. Лицо ее было счастливым и румяным.

– Ей-богу, он чертовски привлекателен для своего возраста, как ты считаешь, Агата?

Киттенз согласно кивнула головой.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сухо ответила Агата.

– Да, он очень красивый, – вздохнула Доминик, а затем, наклонившись к своей наставнице, прошептала: – Я слышала, что практически все актрисы, которые с ним снимались, были в него влюблены!

– Не говори так! Думать об этом для девочки твоего возраста просто неприлично, – резко сказала Агата. – Ешь свой ланч.

Доминик про себя усмехнулась. Если бы только Агата знала, о чем она думает, то бедную старушенцию, наверное, хватил бы удар.

Инес проснулась, когда весь Беверли-Хиллз был залит солнцем. Оно пробивалось в комнату отеля через плотные темно-зеленые занавески. Голова была тяжелая, ее немного тошнило. Странно, от шампанского у нее еще никогда не болела голова. Джулиан с самого утра уехал на ранчо Малибу на свою первую тренировку по верховой езде. Для него было очень важно стать опытным наездником. За восемь дней тренировок он должен научиться обращаться с лошадью лучше, чем самые опытные конюхи на ранчо.

Зазвонил телефон. Его пронзительная трель отозвалась в голове сильной болью. Джулиан звонил с ранчо.

– Дорогая, – у него был теплый голос, – как ты себя чувствуешь?

Она солгала, сказав, что чувствует себя прекрасно.

– Прекрасно, дорогая. Я тут на ранчо столкнулся с Флинном. Он пригласил нас сегодня вечером на обед в ресторан «У Романова». Ты не против, мой ангел?

– Конечно, нет, дорогой. Он мне очень понравился вчера вечером. Мне всегда хотелось сходить в этот ресторан.

– Отлично, мне надо бежать, любовь моя. О Господи, я уже стер весь зад об этих проклятых лошадей! Да, надо быть суперменом, чтобы ездить без седла, как тогда.

– Я поцелую его, когда ты приедешь домой, – со смехом сказала Инес.

– Не дождусь, дорогая! Увидимся позже. Обед в восемь. С Эрролом мы встретимся прямо там.

День прошел спокойно и скучно. Инес тщательно выбрала черное шелковое платье с длинной, ниже колен, юбкой. Единственным украшением было обручальное кольцо с бриллиантом, подаренное Джулианом, и браслет-талисман. Она выглядела очаровательно, и Джулиан всю дорогу говорил ей об этом.