Любовь, только любовь
Шрифт:
— Но я люблю вас не больше, чем вы меня, мое дорогое дитя, — мягко сказал он. — Итак вы видите, вам не надо чувствовать угрызения совести на мой счет. Я даже не сержусь на вас за то, что вы хотели меня убить.
Внезапно вспомнив цель своего визита, Катрин решила взять быка за рога.
— Тогда докажите это!
— Доказать?
Лицо Гарэна выражало удивление. Он нахмурился, и его бледные щеки вспыхнули. Испугавшись, что он может прийти в ярость, Катрин объяснила:
— Да… пожалуйста! Человек, который напал на вас, — мой старый друг, почти мой единственный Друг. Этот человек спас нас после смерти отца, помог нам бежать из Парижа и благополучно доставил сюда. Я обязана ему жизнью, так же как моя мать и сестра… Он сделал это только из любви ко мне. Он прыгнул бы в огонь, если бы я попросила его. Он не должен умереть из-за
— Совсем не такой уж больной! — сказал Гарэн с неприятной улыбкой. — Он еще достаточно силен… могу поручиться!
— Забудьте его! Простите его… Вы могущественны. Вы можете спасти несчастного человека от виселицы. Я буду вам так благодарна!
Охваченная страстным желанием спасти Барнаби, Катрин вскочила с кресла и бросилась к кровати. Она упала на колени перед лежащим человеком, подняв к нему мокрое от слез лицо, и протянула дрожащие руки. Гарэн приподнялся и на мгновение наклонился к прекрасному заплаканному лицу, на котором огромные влажные фиалковые глаза сверкали, как драгоценные камни. Черты его лица застыли, а нос вдруг заострился.
— Встаньте! — хрипло сказал он. — Сейчас же встаньте и не плачьте… Я запрещаю вам плакать при мне!
Его голос дрожал от скрываемого гнева, и Катрин так испугалась, что машинально повиновалась, поднялась на ноги и сделала несколько шагов назад, устремив взгляд на сердитое лицо мужчины. Он неуклюже попытался объяснить ей свой взрыв.
— Я ненавижу слезы! Я не переношу, когда женщина плачет! Теперь идите! Я сделаю все, о чем вы просите!.. Я добуду помилование для этого бандита!.. Ну, идите! Сейчас же уходите, вы слышите!
Он сел в кровати и указал на дверь. Катрин была встревожена и озадачена внезапным проявлением раздражения у Гарэна. Она пошла к двери маленькими нервными шажками и, перед тем как выйти, на мгновение заколебалась.
— Благодарю, — просто сказала она.
Чувствуя огромное облегчение, хоть и тревожилась немного по поводу странного поведения Гарэна, Катрин вернулась с Сарой в особняк Шандивер, где хозяйка дома тотчас же стала читать ей нравоучения по поводу благоразумия и скромности, приличествующих истинной даме и тем более молодой незамужней девушке. Катрин выслушала ее безропотно, внутренне радуясь повороту событий. Она и не думала усомниться в слове, данном Гарэном де Брази. Он сказал, что освободит Барнаби, и она была уверена, что так и будет. Это только вопрос времени…
Но, к несчастью для Барнаби, просьба казначея о помиловании пришла слишком поздно. Старый бродяга был подвергнут пытке для выяснения мотивов его поступка, и это его убило. Он умер на дыбе, не сознавшись, Жеан-Толстосум принес эту новость Саре на следующее утро.
Катрин, убитая горем, закрылась в своей комнате и прорыдала весь день, оплакивая своего старого друга и упрекая себя за то, что послала его на такую мучительную и бессмысленную смерть. Ее одолевали старые воспоминания: Барнаби в плаще с ракушками, продающий фальшивые мощи у входа в Сен-Оппортьюн; Барнаби в своей лачуге на Дворе Чудес чинит свою одежду или спорит с Машфером; Барнаби командует взятием дома Кабоша; Барнаби на барже, которая несет их вниз по Сене, сидит, вытянув вперед свои длинные ноги, и читает стихи…
В этот вечер Сара принесла Катрин небольшой, тщательно завернутый пакет от Гарэна де Брази. Вскрыв его. она нашла в нем только кинжал, на роговой ручке которого была вырезана раковина. Она сразу же узнала его — это был кинжал Барнаби, тот самый, которым он поразил Гарэна… В записке, сопровождавшей пакет, было всего лишь одно слово «Сожалею», — это все, что написал Гарэн.
Катрин, задумавшись, долго держала грубое оружие в руке. Слезы высохли. Смерть Барнаби означала конец одной главы в ее жизни и начало другой. Роговая ручка в ее руке стала теплой, как будто только минуту назад ее сжимала рука Барнаби. Катрин медленно подошла к маленькому сундучку резного дерева, который дал ей дядюшка Матье, и положила в него кинжал. Потом она преклонила колени перед маленькой статуей Черной Мадонны, которая стояла в углу комнаты между двух свечей. Закрыв лицо руками, она долго молилась, пытаясь унять в душе тревогу.
Когда она снова поднялась, решение было готово. В будущем она не будет противиться судьбе. Раз ничего больше нельзя сделать, раз все обернулось против нее — она выйдет замуж за Гарэна
Глава восьмая. ГОСПОЖА ДЕ БРАЗИ
Хотя поверх серебристо-голубого парчового платья на ней было сюрко из горностая, а на плечи наброшен плащ, подбитый тем же мехом, Катрин до того продрогла, что ей пришлось плотно сжать губы, чтобы не стучать зубами. Декабрьский мороз нещадно кусался в маленькой романской часовне замка Брази, несмотря на лежавшие повсюду толстые ковры и разбросанные у всех под ногами бархатные подушки. Священник, в своем блистающем роскошью облачении, выглядел заледеневшим, а маленькие прислужники все время украдкой потирали носы рукавами. Свадебная церемония была короткой. Как во сне, Катрин услышала свой ответ «Да» на вопрос священника. Ее голос упал до шепота, и старику пришлось наклониться вперед, чтобы уловить ее ответ. Гарэн же ответил отчетливо — спокойным, равнодушным голосом.
Время от времени взор Катрин, блуждая, останавливался на этом человеке, который отныне стал ее мужем. Колючий мороз зимнего дня, казалось, трогал его не более чем сознание того, что он только что женился. Он стоял возле нее, сложив руки; единственный глаз неподвижно смотрел на алтарь с тем странным вызывающим выражением, которое так поразило Катрин при их первой встрече в Нотр-Дам. Его отделанная соболем одежда из черного бархата, похоже, была не толще, чем обычно, и он не надел плаща поверх своего короткого камзола. Драгоценностей на нем тоже не было, за исключением большого капле видного, ослепительно сверкающего алмаза, искусно вставленного в лапы золотого леопарда, приколотого к складкам капюшона. Когда Гарэн снял перчатки, чтобы взять за руку Катрин, она с удивлением обнаружила, что его руки теплые. Во время всей службы Гарэн стоял так безжизненно и неподвижно, что легко мог сойти за одну из многочисленных статуй, украшавших церковь.
Поднявшись на ноги после вознесения даров, Катрин почувствовала, что плащ спадает, и уже собралась ухватить его, как кто-то быстро вновь накинул его на ее дрожащие плечи. Чуть — чуть повернувшись, она увидела Одетту де Шандивер и улыбнулась в знак благодарности. Месяцы, прошедшие после смерти Барнаби, подарили ей нового друга: дочь госпожи де Шандивер вернулась домой.
Тремя месяцами ранее завершился тернистый путь незадачливого Карла VI. Он умер в объятиях своей возлюбленной, в уединении своего дворца Сен-Поль. Оказавшись теперь совершенно одинокой и подвергаясь все большим притеснениям со стороны Изабеллы, ненависть и злоба которой усилились с тех пор, как тучность королевы почти лишила ее возможности двигаться, «маленькая королева» возвратилась в свою родную Бургундию. Между доброй молодой женщиной — ангелом-хранителем безумного короля и Катрин, гордой и прекрасной, завязалась дружба. Одетта знала, почему Гарэн женится на Катрин; ей также было известно, что побудило Филиппа принять решение превратить маленькую горожанку в знатную даму, и она искренне жалела свою подругу. Ей самой был известен ужас быть отданной незнакомцу, но Небо, по крайней мере, явило ей свою милость, позволив любить этого неизвестного мужчину, невзирая на его безумие, и она полюбила его гораздо сильнее, чем считала возможным.
Но сможет ли Катрин полюбить Филиппа, надменного сластолюбца, не позволяющего, чтобы что-либо стояло на пути его желаний? Одетта, со всей мудростью своих тридцати трех лет, очень в этом сомневалась.
Служба заканчивалась, и Гарэн подал жене руку. Старые дубовые двери часовни медленно, со скрипом отворились, открыв убеленный снегом зимний пейзаж. По церкви промчался порыв ветра, пустив в пляс пламя огромных желтых восковых свечей, стоявших на алтаре, и вызвав дрожь у горстки людей, присутствовавших на этом почти что тайном бракосочетании. Снаружи у главного входа, прижимаясь друг к другу для большего тепла, стояла группа замерзших крестьян с синими носами и красными, потрескавшимися от холода руками. Теперь все они начали кричать: «Счастливого Рождества!»— но не очень убедительно, ибо им очень хотелось вернуться в свои дома. Гарэн запустил руку в глубокий кошель, который носил у пояса, вынул пригоршню золотых монет и бросил их в снег. Крестьяне закричали и возбужденно бросились за деньгами, едва не затеяв при этом драки.