Любовь, только любовь
Шрифт:
Примерно пятнадцать лет тому назад Гийом де Шандивер отдал свою единственную очаровательную пятнадцатилетнюю дочь Одетту своему господину герцогу Жану. Она, собственно предназначалась не самому герцогу, а для того, чтобы стать любовницей, хранительницей, бдительной компаньонкой, а также, что следует признать, шпионкой за несчастным королем Карлом VI, который страдал душевной болезнью. Так, в результате позорной сделки, достойной барышника, без жалости И стыда, чистая нежная девушка была отдана несчастному безумцу, чья некогда красивая внешность постепенно исчезла под слоем
Но потом, как раз тогда, когда Жан Бесстрашный уже поздравил себя с тем, что подчинил себе слабоумного короля, он обнаружил, что, фактически, подарил ему единственную радость, которая могла бы смягчить и королевские страдания, — женскую нежность. Одетта полюбила своего несчастного государя и стала его ангелом-хранителем, нежной, терпеливой, любящей феей, которую ничто не могло от него отвратить. От этой странной любовной связи родилась маленькая девочка. Король признал ее своей дочерью. Она получила имя де Валуа. И жители Парижа, ненавидевшие свою недостойную правительницу, толстуху Изабо, безошибочно оценили Одетту, проявив здравый смысл простого народа, и, не сговариваясь, ласково нарекли ее «маленькой королевой».
Тем не менее глубоко в сердце Мари де Шандивер, обреченной на пятнадцать лет разлуки со своим единственным ребенком, оставалась незаживающая рана, хотя она этого никогда не показывала и за улыбкой прятала ненависть к своему мужу.
Итак, просвещенная Сарой, Катрин невольно нашла в своем сердце место для этой пожилой дамы, ничуть не подозревая, какое глубокое сочувствие она взамен вызвала. Мари де Шандивер знала слишком много о жизни двора и о мужчинах вообще, чтобы не понять сразу же, как только она впервые увидела Катрин, что ее задачей было не столько воспитать подходящую невесту для Гарэна де Брази, сколько достойную любовницу для Филиппа Бургундского.
Когда Сара вошла в комнату, неся в одной руке поднос, портниха поднялась на ноги и отошла на некоторое расстояние, чтобы полюбоваться своей работой.
— Если мэтр Гарэн не будет доволен, — сказала она, широко улыбаясь, — тогда ему, поистине, трудно угодить. Святая Матерь Божья, видел ли кто-нибудь невесту краше? Бьюсь об заклад, что мессир Гарэн, который как раз сегодня утром вернулся из Гента, поспешит преклонить колени перед своей будущей женой и…
Мари де Шандивер оборвала поток трескотни доброй женщины одним жестом, зная достаточно хорошо, как ее трудно остановить, если она заведется.
— Вы сделали все очень хорошо, моя добрая Гоберта, действительно очень хорошо. Потом я дам вам знать, доволен ли мессир Гарэн. А теперь, пожалуйста, оставьте нас.
Под взглядом старой дамы Сара проводила портниху до лестницы. Катрин и хозяйка дома остались одни. Катрин грациозно опустилась на бархатную подушечку у ног старой дамы. Ее улыбка исчезла и сменилась хмурым выражением, таким мрачным, что Мари де Шандивер провела пальцем по морщинкам на ее лбу, как бы стараясь их разгладить.
— Кажется, новость о возвращении суженого не вызвала у вас приятного волнения,
Катрин пожала плечами.
— Как можно ожидать, чтобы я его любила? Я едва его знаю. Кроме того утра, когда он помог мне встать на ноги в Нотр-Дам, я видела его только еще один раз. Это случилось здесь, в тот вечер, когда я впервые появилась в этом доме. С тех пор он находился в Генте, сопровождая герцога на похоронах герцогини. И кроме того… — Она остановилась, запнувшись на мгновение о трудное признание, готовое у нее сорваться с губ, затем, не думая, бросилась вперед:
— …кроме того, он пугает меня!
Мари де Шандивер ответила не сразу. Ее рука задержалась на лбу девушки, а взгляд затерялся в созерцании цветных бликов, отбрасываемых витражом, как будто она надеялась найти там ответ на этот невысказанный и не имеющий ответа вопрос.
— А… как насчет герцога? — спросила она после едва заметной паузы. — Что вы думаете о нем?
Катрин резко подняла печальное лицо. В глазах блеснула искорка девичьей злости.
— Очень привлекательный молодой человек, — сказала она с улыбкой, — он сам понимает это. Прекрасный кавалер с любезной речью, галантный с дамами и искусный в любви и ухаживаниях… или, по крайней мере, ходят такие слухи. Короче, превосходный принц. Но…
— Но?
— Но, — закончила Катрин, весело смеясь, — если, как говорят, он выдает меня замуж только затем, чтобы поскорее заполучить меня к себе в постель, он ошибается!
Удивление вывело Мари де Шандивер из мрачных сфер, где витало ее воображение. Она с изумлением взглянула на девушку. Так Катрин знала, что ее ожидает? И более того, она даже собиралась выпроводить герцога как обыкновенного поклонника, после того, как он поставил на карту все, чтобы добиться ее?
— Так вы… Вы действительно намерены отказать герцогу? — произнесла она наконец.
— Почему бы и нет? Когда я выйду замуж, я намерена сохранять верность своему мужу и брачным обетам. Поэтому я не стану любовницей монсеньера. Пусть он поищет утешения где — нибудь еще.
На этот раз Мари де Шандивер улыбнулась, хотя и немного грустной улыбкой. Если бы ее Одетта проявила хотя бы немного такой же спокойной и уверенной смелости, немного такой, же твердой решимости, когда ее отдавали Карлу, многое могло бы быть по-другому! Но тогда она была так молода. Не более пятнадцати лет, тогда как Катрин больше двадцати.
— Мессир Гарэн — счастливый человек, — сказала старая дама со вздохом. — Красота, добродетель, верность… У него будет все, о чем может пожелать самый требовательный человек.
Катрин склонила голову и внезапно стала серьезной.
— Я не спешила бы завидовать ему. Кто знает, что сулит ему будущее?
Она держала в секрете наспех нацарапанную записку, которую Сара принесла ей этим утром вместе с завтраком. Записка была от Барнаби. Ракушечник сообщал ей о возвращении Гарэна и о том, что все подготовлено на этот вечер. «Постарайся задержать у себя, сама знаешь кого, пока не отзвонят вечернюю зорю, — писал Барнаби, — тебе это будет нетрудно».