Любовь уходит в полночь
Шрифт:
Ксения уселась на кровати и с интересом открыла газеты.
Их было три. Она бегло их просмотрела.
И сразу заметила, что выражения в статьях повторяются. Сразу видно — у них один и тот же источник.
Когда Маргит принесла завтрак и поставила его на столик, Ксения спросила:
— Это все газеты, какие выходят в Мольнаре?
— Есть еще одна, ваше королевское высочество.
— Так где же она?
— Я… мне кажется… боюсь, это не тот вид прессы, что может заинтересовать ваше высочество.
— Почему же?
Маргит опасливо замолчала, словно боялась
— «Народный голос» — независимая газета. И она в оппозиции к правительству.
— Хочу почитать ее! Непременно! — воодушевилась Ксения.
Горничная казалась еще более встревоженной.
— Я уверена, во дворце найдется один экземпляр! — настаивала Ксения. — Наверное, вы сможете одолжить газету у кого-нибудь из прислуги.
Она уж подумала, Маргит откажет, но та, кивнув и тихо обронив «хорошо, ваше высочество», молча вышла из комнаты. Ксения как раз доедала завтрак, когда Маргит вернулась. Газету она прятала под фартуком и достала ее, лишь дойдя до изголовья кровати.
— У меня будут неприятности, ваше высочество, если узнают, что это я вам ее принесла…
— Обещаю, никому не скажу! — ответила Ксения, улыбаясь.
Открыв газету, она сразу же поняла, почему Маргит не хотела, чтобы газета попала ей в руки. Содержанием эта газета в корне отличалась от тех, что она уже видела. Передовица вместо дифирамбов по поводу ее приезда и извещения о свадьбе на следующей неделе явно порицала оба этих события следующей статьей:
«Когда у древних римлян возникали трудности с завоеванными народами, они устраивали цирк, чтобы отвлечь умы людей от несправедливости и лишений. Брак нашего короля с принцессой Джоанной Прусской — не что иное, как лютенийский цирк, за который народ должен будет платить, нравится ему представление или нет».
Ксения перешла к другим страницам. Все они кричали о несправедливости и притеснениях. Даже сделав поправку на враждебно-агрессивный настрой материалов и заголовков, она не сомневалась — газета не лжет. Она прочитала ее от корки до корки, вернула Маргит и отправилась в ванную. Прочитанное не шло у нее из головы. И ее угнетало чувство беспомощности, что она сама по себе ничего не может с этим поделать.
Затем, пока Маргит помогала ей одеваться, Ксения вызвала ее на разговор:
— Лютения кажется страной процветающей. В Мольнаре много бедняков?
— В наши дни да, ваше высочество, — ответила Маргит, — потому что людям не помогают, если они попадают в беду. И налоги очень высокие. Даже богатые люди не могут вести себя так щедро, как раньше.
— А почему такие налоги? — У нее было на этот счет мнение, почерпнутое из оппозиционной газеты, но ей хотелось узнать, что думает Маргит.
Горничная какое-то время молчала, так что Ксения взмолилась:
— Скажи мне правду, Маргит. Ты знаешь, я здесь чужая, но я хочу помочь королю и восстановить его доброе имя. Только поняв, в чем загвоздка, я смогу попытаться что-то исправить!
Она уловила удивленный взгляд Маргит, прежде чем та ответила ей:
— Мы все любили его величество, когда он был маленьким,
— Я хочу, чтобы вы и сейчас его любили, — подхватила Ксения. — В газете, которую я только что прочла, говорится о страшной нищете, но всем до этого как будто нет дела. Я хочу знать вот что: куда деваются деньги?
Маргит оглянулась через плечо, словно боялась, что их подслушают.
— Говорят, ваше высочество, — осторожно начала она, — что деньги тратятся на постройки — это новое здание муниципалитета, особняки для премьер-министра и других членов правительства, статуи, арки и фонтаны в лучших частях города! Люди думают, что этого уже слишком много, в то время как муниципальных школ не хватает и дети, которые их посещают, часто голодают.
Ксения сжала губы. Об этом она тоже прочитала в газете, но, произнесенные вслух, слова эти приобретали более страшный смысл.
— Я согласна, Маргит, — прочувствованно сказала она, — что это ошибка, большая ошибка.
Времени, чтобы добавить что-то еще, у нее не оставалось: ей нужно было срочно следовать на прием в палате парламента.
Граф Гаспар говорил ей, что сегодня королевскую карету будет сопровождать лишь небольшой кавалерийский эскорт.
Король ждал ее в холле, и она заметила на его губах легкую улыбку, когда спускалась по лестнице — в бледно-лиловом платье и шляпке, украшенной страусовыми перышками в тон. Маргит уложила ее волосы кольцами на макушке. Топазовое ожерелье нежно обнимало ее шею.
День был жаркий и солнечный, и Маргит вручила ей маленький зонтик, в тон платью, и, выходя вместе с королем через парадную дверь и спускаясь по лестнице, она открыла его и подняла над головой.
На улице их встретила многочисленная толпа. Женщины и дети махали руками и кричали что-то приветственное. Но были и несколько зловещего вида мужчин, которые глядели на них так же мрачно, как накануне.
Кавалеристы в касках с плюмажем выглядели ослепительно, и Ксения была уверена: крики приветствия адресованы скорее всадникам, нежели ей и королю.
Сегодня с ними в карете ехали мадам Гиюла в качестве ее фрейлины и граф Гаспар Хорват в качестве адъютанта короля — они сидели напротив.
Цветущие деревья вокруг, солнечные отсветы на горных вершинах, яркие женские юбки снова вызвали у Ксении чувство, что она в сказке.
— Когда с формальностями будет покончено, — сказала она королю, — я надеюсь, мне представится шанс увидеть город и все окрестности…
— Сомневаюсь, что для этого найдется время до свадьбы, — ответил король.
— Я найду! — воскликнула Ксения.
Ведь Джоанна успеет прибыть до свадьбы! И история Ксении закончится: нужно будет возвращаться в Англию. Так что надо успеть!
— Если для тебя это так важно, — вздохнул король, — мы, безусловно, попытаемся… хотя предупреждаю: дел у нас очень много.
— Может быть, мы можем встать пораньше и лечь попозже? — предложила Ксения, и он рассмеялся.
— Тебе нужно поговорить с графом. Он организует все наши дела и должен их немного перетасовать, чтобы ты могла сделать то, чего тебе хочется.