Любовь в холодном климате
Шрифт:
Джесси перегнула палку в своей любимой игре «Дерни тигра за усы». Дядя Мэтью взревел и отправил ее в постель. Она ушла, напевая песенку «Параноик-шизофреник, параноик-шизофреник», которая заняла место «Ме-е-едленной мучительной смерти». Позднее она сказала мне:
— Конечно, это было нелегким испытанием для всех нас, потому что, если вы верите в наследственность и влияние окружающей среды, мы обречены, учитывая интеллектуальный уровень нашего отца.
Наконец Дэви решил, что ему пора навестить свою старую подругу леди Монтдор, поэтому он позвонил ей и был приглашен на ланч.
— Она в ярости, — сказал он. — Просто страшно. У нее появилось то, что французы называют «смертельным взглядом», она выглядит лет на сто. Я бы сильно беспокоился, если бы кто-нибудь ненавидел меня так, как она ненавидит Малыша. В конце концов, нельзя совсем полагаться на христианскую науку; что-то есть в этой вере в дурные мысли, дурной взгляд и все такое. Как же она его ненавидит! Представляете, она порезала гобелен, который он вышил для каминного экрана, и этот экран теперь так и стоит перед огнем с огромной дырой посередине. Я был в шоке.
— Бедная Соня. А что она говорит о Полли?
— Она оплакивает ее, и поражается, как та могла быть настолько хитра, чтобы держать это в тайне столько лет. Я спросил: «Неужели ты действительно ожидала, что она все расскажет?», но она не согласилась. Она задала мне множество вопросов о Полли и ее душевном состоянии. Мне пришлось признаться, что ее мысли мне неизвестны, но она выглядит в два раза лучше, чем прежде, так что мы можем считать, что она счастлива.
— Да, она очень отличается от остальных девушек, — сказала тетя Сэди. Если бы я не знала, я бы не догадалась, что ее вообще что-то заботит. Что за странный характер, в конце концов.
— Не такой уж и странный, — ответил Дэви. — Многие женщины скрывают свои чувства, и очень немногие смеются, когда они счастливы и плачут, когда им грустно, как твои дети, Сэди. Мы не видим жизнь в черно-белом свете. Вы в Алконли смотрите на все слишком упрощенно, это часть вашего очарования, но вы должны понимать, что не все человеческие существа похожи на Радлеттов, потому что это не так.
— Ты очень задержался.
— Бедная Соня, ей очень одиноко. Она ужасно себя чувствует, если задуматься. Мы ни о чем другом не говорили, кроме этого брака, обсуждали каждый из его аспектов. Она попросила меня поехать к Малышу и поговорить с ним; она хочет знать, есть ли надежда, что он откажется от идеи брака и отъезда за границу. Она сказала, что адвокат Монтдора написал ему и сообщил, что в тот день, когда Полли выйдет замуж, она будет лишена содержания, и, кроме того, Монтдор отменит выплату содержания Патриции, которое он собирался оставить Малышу на всю жизнь. Хотя она опасается, что у них останется еще достаточно средств на жизнь, она надеется встряхнуть его. Я не обещал поехать, но, думаю, сделаю это.
— Да, ты должен, — сказала Джесси, — и возьми нас с собой.
— Дети, не перебивайте, — остановила ее тетя Сэди, — если вы не можете держать язык за зубами, вам придется выходить из комнаты, когда мы ведем серьезные разговоры. — она вдруг сделала такое строгое лицо, как во времена нашего с Линдой детства. — Я думаю, вам лучше уйти. Прочь отсюда.
Они вышли. В дверях Джесси громко сказала в сторону:
— Это лабильное и неопределенное отношение к дисциплине может сильно повредить нашу
— Нет, Джесси, — возразила Виктория. — В конце концов, именно наши комплексы делают нас такими оригинальными и неповторимыми.
Когда они закрыли дверь, Дэви сказал серьезно:
— Знаешь, Сэди, ты их совсем испортила.
— Ох, дорогой, — ответила тетя Сэди, — боюсь, что так. У нас слишком много детей. Первые несколько лет еще можно заставить себя быть строгой, но потом это требует слишком много усилий. Но Дэви, ты действительно считаешь, что это не пройдет, когда они вырастут?
— Не знаю, но не стоит потакать этим демонам противоречия. Зато посмотри, как мы хорошо воспитали Фанни.
— Но, Дэви, вы никогда не были строги ко мне, — возразила я, — нисколечко. Вы достаточно меня испортили.
— Да, пожалуй, это так, — согласилась тетя Сэди. — Фанни всегда разрешалось делать самые ужасные вещи, особенно, когда она стала выезжать. Пудрить нос, путешествовать в одиночку, ездить в такси с молодым человеком — помнишь, как вы отпустили ее в ночной клуб? К счастью для вас, она, кажется, родилась хорошей, хотя не должна была, с такими-то родителями.
Дэви сообщил Полли, что виделся с ее матерью, но она просто спросила:
— А где был папа?
— В Лондоне, в Палате Лордов, что-то по вопросу об Индии. Твоя мать очень плохо выглядела, Полли.
— Так ей и надо, — сказала Полли и вышла из комнаты.
Свой следующий визит Дэви нанес в Силкин.
— Честно говоря, я не могу сопротивляться этому.
Он умчался в своем маленьком автомобиле, надеясь застать Профессора Безобразника дома. Он по-прежнему отказывался подходить к телефону, притворяясь, что уже несколько недель находится в отъезде, но все признаки указывали, что он сидит дома, так на самом деле и оказалось.
— Растерянный, одинокий и мрачный. Бедный Малыш, он до сих пор не избавился от своей ужасной простуды, которую подхватил на кладбище. Возможно, дурные мысли Сони материальны. К тому же, он ведь уже не молод. Он говорит, что не виделся с Полли с самой помолвки. Конечно, он заперся от всего мира в Силкине. Он, кажется, думает, что все знакомые в Лондоне и в Королевской библиотеке будут избегать его, как только узнают. Думаю, это возможно — или из-за его траура, или они просто не хотят заразиться от него — во всяком случае, он ужасно этого боится. Он не сказал, но можно было заметить, насколько ему не хватает Сони, естественно, он так привык видеть ее почти каждый день все эти годы. И Патриции тоже, я думаю.
— Ты поговорил с ним о Полли? — спросила я.
— О, довольно много. Он говорит, что это ее идея, ему такое не приходило в голову вообще.
— Да, это правда. Она сама мне так сказала.
— И если вы спросите меня, его это ужасно шокирует. Конечно, он не может сопротивляться, но его воля парализована и он уверен, что станет изгоем. Если бы Соня была достаточно умна, она бы могла предвидеть все это. Как только слова были сказана, стало слишком поздно, но она могла бы предупредить и подготовить Малыша, а потом как следует запугать его. Я думаю, она могла бы остановить его. Ведь он ужасно социализирован, бедняга. Он не захотел бы подвергнуться остракизму. На самом же деле, хотя я ему этого не сказал, люди очень быстро придут в себя после их свадьбы.