Любовь в холодном климате
Шрифт:
— Ну, — сказала я, — не все ли равно, какие они?
— Мне они не кажутся старыми, может быть потому, что они выглядят значительно моложе мамы с папой. Подумать только, Фанни, твоя мама еще не родилась, когда моя выходила замуж, и миссис Уорбек была уже достаточно взрослой, чтобы стать подружкой невесты. Нет, но о чем я действительно хочу узнать по выходе в свет, так это о любви. Правда, что там все влюблены? Правда, что все только и говорят, что о любви?
Я была вынуждена признать, что это имеет место.
— О, спасибо. Я была уверена, что ты скажешь, что здесь все, как в Индии, но я так надеялась, может быть, в холодном климате… Во всяком случае, не рассказывай маме,
Я смотрела на нее с удивлением. Мне казалось очень неестественным ее нежелание поговорить с кем-то из взрослых, даже если она не доверяла леди Монтдор. Но тут меня поразила новая догадка.
— В Индии, — спросила я, — ты не могла влюбиться в…?
Полли рассмеялась:
— Фанни, дорогая, что ты имеешь ввиду? Конечно, могла бы, почему нет. Просто этого не случилось, ты же видишь.
— В белого человека?
— В белого или черного, — ответила она, поддразнивая меня.
— Влюбиться в черного? Что бы сказал дядя Мэтью?
— Люди везде одинаковы. Ты просто не видела раджей, но некоторые из них очень привлекательны. У меня там был один друг, который чуть не умер из-за любви. Знаешь, Фанни, я уверена, что мама была бы довольна, если бы я влюбилась даже в индуса. Конечно, меня бы сразу отправили домой, но она сочла бы это положительным моментом. Я знаю, она даже пригласила к нам в дом одного француза, потому что считает, что ни одна из женщин не устоит перед ним. Я слышала о нем еще в Дели, но не застала его там, мы с Малышом и тетей Пэтси совершали волшебной путешествие по стране. Я расскажу тебе о нем, но не сейчас.
— Но позволит ли тебе мама выйти замуж за француза?
В то время любовь и брак были для меня неразрывно связаны.
— Нет, не замуж, боже упаси. Она просто хочет, чтобы я немного оттаяла, чтобы убедиться, что я способна что-то чувствовать, как другие женщины. Ну, пусть сама убедится. Там, рядом с туалетным столиком колокольчик. Я позвоню тебе, когда буду готова, я здесь больше не живу, у меня новая комната. У нас уйма времени, Фанни, почти час.
Глава 4
Моя спальня размещалась в Башне, где во времена нашего детства находилось царство Полли. В то время, как в оформлении всех прочих комнат Хэмптона отдавалось предпочтение классике, спальни в Башне были преувеличенно готическими, в стиле иллюстраций к волшебным сказкам. Башенки украшали кровать, шкафы и камин, обои были стилизованы под пергаментные свитки, цветные круглые стекла поблескивали в переплете окон. Пока семья находилась в Индии, во всем доме были проведены обширные работы по модернизации, и, оглядевшись, я увидела, что за дверцами одного из шкафов скрывается выложенная кафелем ванная. В прежние времена через этот шкаф можно было выбраться на площадку страшно крутой винтовой лестницы, которой я пользовалась для своих тайных вылазок и до сих пор помнила, как холодно было раньше в коридорах дома, хотя в камине моей спальни всегда пылал огонь. Сейчас центральное отопление поддерживало повсюду температуру, близкую к тепличной. Огонь, мерцающий под шпилями и башенками камина, был зажжен скорее для красоты, и завтра мне не придется просыпаться в семь утра, как прежде, под осторожную мышиную возню служанки у камина. Эпоха роскоши закончилась, пришло время комфорта.
Будучи консервативной по природе,
Одеваясь к ужину, я страстно желала снова провести вечер с Полли наверху, как в детстве, когда нам приносили поднос с ужином в детскую или классную. Я боялась этого предстоящего мне взрослого ужина, потому что знала, как только я окажусь внизу за столом между двумя пожилыми господами, я не смогу уже оставаться молчаливым зрителем, я буду обязана говорить и отвечать на вопросы. Всю жизнь все вокруг, особенно Дэви, вдалбливали мне в голову, что молчание во время еды является вызывающим и асоциальным актом. «До тех пор, пока ты болтаешь, Фанни, не имеет совершенно никакого значения, что именно ты говоришь, лучше читай азбуку, только не сиди, как глухонемая. Это будет просто невежливо по отношению к хозяйке дома».
В столовой между мужчиной по имени Рори и мужчиной по имени Роли я оказалась в положении худшем, чем я ожидала. Моя защитная окраска, которая так хорошо работала в гостиной, слиняла под лучами электрического освещения, я вся была как на ладони. Один из соседей начал разговор со мной и, кажется, довольно интересный, я отвечала ему, когда без всякого предупреждения я вдруг снова стала невидимой, а Рори и Роли уже перекрикивались через стол с леди по имени Вероника, и я некоторой грустью заметила, что мой ответ просто повис в воздухе. Затем, мне стало очевидно, что мой сосед вообще не слышал, что я говорю, но пребывал в полном восторге от более увлекательной беседы с этой леди Вероникой. Хорошо, я действительно предпочитала быть невидимой и есть свой ужин в покое и молчании. Но нет, необъяснимым образом я снова сделалась видна.
— Так лорд Алконли приходится вам дядей? Разве он еще не совсем свихнулся? И не охотится при луне со сворой ищеек на одиноких путников?
Я была еще слишком юна, чтобы спокойно выслушивать шутки незнакомцев о моей собственной семье. Я не могла ответить вопросом на вопрос или предположить, что каждый из нас обладает некоторыми невинными недостатками. Я была шокирована фактом, что моего дядю считают сумасшедшим.
— О, но мы любим его, — начала я, — вы не можете представить, как с ним весело… — произнося эти слова, я снова стала невидимкой.
— Нет, нет, Вероника, все дело в том, что он купил микроскоп, чтобы рассматривать самого себя… по частям.
— И все-таки я не могу обсуждать это за ужином, — ответила Вероника, смеясь, — даже если вы знаете все латинские термины, это не подходящая тема для разговора за ужином вообще.
Они словно перебрасывали через стол мячик.
— Вероника, я не могу придумать ничего смешного. Не могли бы вы мне помочь?
На обоих концах стола было гораздо тише. На одном леди Монтдор беседовала с герцогом де Советерр, который вежливо выслушивал все, что она говорила, но чьи блестящие черные глазки живо перескакивали с одного гостя на другого. На другом конце стола лорд Монтдор с Профессором Безобразником прекрасно проводили время, хвастаясь своим безупречным французским, нежно воркуя на нем друг с другом и со старой герцогиней де Советерр. Я сидела достаточно близко, чтобы слышать, что они говорят, чем и была занята в периоды моей невидимости, хотя их беседа, возможно, была не столь остроумной, как шутки круглоголовой Вероники.