Любовь в отеле «Ритц»
Шрифт:
Никогда в жизни не позволит она ни одному мужчине увидеть ее вне спальни неприбранную.
Маркиз подумал, что такого правила никогда не будет придерживаться его предполагаемая жена, и тут же вспомнил, насколько скучной и неуютной оказалась его спальня во дворце Виттенбергов.
А потом мысленно прошелся по другим комнатам дворца — обстановка в них была унылой, громоздкой, тусклой и мрачной.
Занавеси были отделаны оборками и тяжелой бахромой, все диваны обтянуты бархатом или каким-то другим
Он почувствовал внезапный ужас, представив, что какая-то женщина, как только она станет носить его имя, задумает изменить Нин.
«Ведь Нин безупречен в том виде, каков он есть», — подумал он про себя.
Линворт видел, что даже принц Уэльский испытывал некоторую зависть к тому комфорту и элегантности, которые он находил в Лине.
Комнаты были обставлены с тем бесподобным вкусом, который культивировался во времена Регентства принцем Уэльским, будущим королем Георгом IV.
Маркиз ни минуты не сомневался, что с легкой руки принцессы Хельги в дом начнется вторжение всех этих викторианских салфеточек.
Вместе со всем этим беспорядочным нагромождением оборок, сборок и рюшей, по его мнению, ужасающе уродливых.
Возможно, она, подобно королеве, захочет развесить сотни фотографий своих родственников.
Может статься, она даже потребует расставить кругом эти уродливые цветы, которые сейчас в моде, а ведь он поклялся себе никогда не иметь их ни в одном из своих домов.
Поскольку даже мысль о принцессе расстраивала его, он был почти благодарен Лизетте, когда спустя несколько минут та присоединилась к нему.
Она выглядела, решил он, весьма щегольски.
Плотно облегающее фигуру платье подчеркивало ее тонкую талию и линию груди.
Не было никакого сомнения — она и не думала скрывать того, кем была на самом деле.
Что ж, сейчас маркиз как раз старательно бежал от всего, что могло бы быть названо «благопристойным».
Лизетта направилась к нему.
Затем она повернулась кругом так, чтобы ее платье закружилось, приоткрыв кружева нижней юбки.
— Как я выгляжу? — спросила она чарующим ласковым голосом, которому не смог бы сопротивляться ни один мужчина. — Я вам нравлюсь?
— Вы мне очень нравитесь, — ответил маркиз, — а теперь позвольте мне продемонстрировать вас всем тем мужчинам в Булонском лесу, которые будут завидовать мне из-за такой спутницы.
— Так же как все женщины захотят выцарапать мне глаза, потому что я — с вами! — рассмеялась Лизетта.
Она бросила ему соблазнительный взгляд из-под длинных ресниц.
Маркиз улыбался, когда они спускались по ступенькам.
Он помог ей забраться в фаэтон, нанятый им в платной конюшне, услугами которой маркиз всегда пользовался, приезжая в Париж.
Там можно было взять самые современные кареты и там держали
Он знал, что они никогда не предложат ему что-нибудь второсортное.
Вот и сейчас он правил на редкость красивой парой.
Фаэтон, под стать одному из своих теперешних седоков, был несколько ярок, но и это вполне соответствовало настроению маркиза.
Солнце сияло.
Булонский лес пестрел всадниками и знаменитыми парижскими кокотками в каретах.
Каждый предпочитал показывать свои достоинства на свой собственный манер.
Такой обычай был характерен исключительно для этого города, и подобное больше нигде не встретишь.
Выезд одной из кокоток мог оказаться весь белый: лошади, карета, одежда — все сверкало белизной. Единственное исключение — кучер и лакей прибыли из Центральной Африки.
Другая не менее известная куртизанка вывозила с собой двух голубых королевских пуделей, чьи ошейники усеивали настоящие драгоценные камни.
Собаки сидели напротив нее, спиной к лошадям.
Ее шляпку украшало такое безумное количество перьев, какого не могла позволить себе ни одна женщина.
А нить жемчуга, который, как полагали, преподнес ей король, была такой длинной, что достигала колен.
Она всегда выезжала в одиночестве, если не считать ее пуделей. Ни один мужчина никогда не приглашался сопровождать ее в Булонский лес.
Многих куртизанок маркиз уже встречал раньше.
Были здесь и новенькие, Лизетта показала ему их. О каждой она отпускала забавные, а то и слегка ядовитые замечания.
Когда они остановились для ленча, маркиз подумал, что он просмеялся почти все утро.
Вот и опять он смог на время позабыть о своем будущем. После ленча они возвратились в дом Лизетты, где предались любовным утехам, прежде чем Линворт решил вернуться в отель.
— Вы пообедаете со мной сегодня вечером, Лизетта? — спросил он, одеваясь.
Маркиз стоял перед зеркалом искусной работы, в золотой раме, украшенной резными купидонами.
— Увы, мон шер, и несмотря на то, что мне хотелось бы этого больше всего на свете, я уже обещала присутствовать на приеме, запланированном очень давно. Само собой, я была бы счастлива, если бы мы пошли туда вместе.
Маркиз покачал головой:
— Сейчас мне не нужны никакие приемы в Париже, и если вы не можете обедать со мной, я предпочту пообедать в одиночестве.
— Если бы в одиночестве! — сказала Лизетта. — Я испытываю ревность при мысли, как легко вы сможете найти мне замену.
— Это было бы невозможно, — галантно ответил на ее выпад маркиз.
Покидая дом Лизетты, он, однако, решил, что хорошенького понемножку.
Лизетта была одной из наиболее привлекательных представительниц своей профессии.