Любовь в прямом эфире
Шрифт:
Я стою, прислонившись к стене, и плачу, хотя не хотела, чтобы он видел мою слабость. Лев молча подходит ко мне, осторожно протягивает руку и сначала почти невесомо касается волос, а затем уверенно гладит мое лицо ладонью. Только ему восемь лет назад я позволила к себе прикоснуться. Он сломал все мои барьеры, перерезал колючую проволоку и научил не бояться.
— Пожалуйста, уйди! Мы все уже выяснили.
— Я тебя все равно верну.
— Нет, я не хочу. — мотаю головой, глотая слезы. — Нельзя дважды войти в одну реку.
— А я попробую, — шепчет, прижимаясь лбом к моему лбу.
— А я не позволю.
—
— Так не бывает, — закрываю глаза и рвано дышу. — Восемь лет прошло. Мы изменились. И я тебя уже не люблю.
Он не отвечает, а без спроса и жадно впивается в мои губы, целует смело и нежно одновременно, словно его мучает жажда и только я могу ее утолить. А я…Я уже сто лет живу в одиночестве, но помню вкус его поцелуев.
— Молодые люди! А что здесь происходит? — скрипучий голос Эльвиры Вениаминовны возвращает меня в реальность и я мигом отталкиваю Льва от себя. Соседка стоит на пороге моей квартиры в длинном шелковом халате и тюрбане в тон. На руках у нее лежит Жозефин, которая лишь презрительно фыркает. — Соня, у тебя дверь не заперта и у тебя в комнате так шумно!
— Извините, — Лев выражает яростное недовольство, что нас прервали и соседка чувствует его враждебность.
— Я ведь могу и полицию вызвать, Соня. За шум после десяти.
— Мы больше так не будем, Эльвира Вениаминовна, — приторно-сладко выдавливаю я. — Вы можете идти.
Старушенция окидывает меня пренебрежительным взглядом и направляясь в выходу, говорит:
— Какой кот, такая и хозяйка!
Я мгновенно закипаю от этой реплики и за секунду оказываюсь прямо рядом с ней, беру за локоток и выпроваживаю в подъезд.
— Вы как всегда зрите в корень, Эльвира Вениаминовна! — ядовито начинаю. — Может, вы тогда стерилизуете свою киску, чтобы она не текла и не давала всем подряд?
Женщина в изумлении смотрит на меня и только открывает рот, как я тут же захлопываю дверь перед ее носом. Отдышавшись, поднимаю голову и исподлобья гляжу на Льва.
— Тебе тоже пора, — выдавливаю я.
Он ничего не говорит, но идет ко мне.
— Я сделаю так, что ты меня простишь, — угрожает на прощание.
— Не надейся! — снова распахиваю многострадальную дверь. — На выход!
Лев уходит, а я запираюсь на все замки и на ватных ногах иду в спальню. Кеша переключился с капюшона на горшок, но убирать весь этот беспорядок у меня просто нет сил. Сворачиваюсь на кровати котенком и только сейчас, в конце этого сложного дня позволяю себе плакать громко, кричать и стучать по подушке. Кешка понимает, что я окончательно слетела с катушек, запрыгивает ко мне и принимается слизывать слезы с покрасневшего лица. Он поднимает свою лапку и опускает ее на мою ладонь.
— Мя-у, Мя-у, — жалобно мурлычет, утешает и будто говорит: “Мать, ну не раскисай. Зачем тебе этот двуногий, когда есть я?”
Эх, Кеша! Если бы ты знал, как я любила его. К четвертому свиданию я была без ума от Льва, хотя все еще не позволяла к себе прикасаться. Он терпеливо ждал, а потом решил действовать.
Глава 10
Софья
8 лет назад
Это
А Лев не из пугливых. Он будто все про меня понял и поэтому не спешил, не напирал и не нервничал из-за моих причуд. И только с ним я впервые почувствовала себя в безопасности. А может, все потому что я просто в него влюбилась.
— Спасибо за еще один прекрасный вечер, — искренне поблагодарила и потянулась к ручке.
— Подожди, — остановил меня Лев, вышел из машины, обошел ее и, открыв мою дверь, протянул мне руку.
Я недоуменно перевела взгляд с раскрытой ладони на самого Льва. Он знал, что делает и его уверенность моментально передалась мне.
— Не переживай. Это всего лишь рука, — улыбнулся мужчина.
Помедлив, я глубоко вздохнула и вложила свою ладонь в его. Она была твердая и сильная, но сжимала нежно и бережно.
Только сейчас, в тридцать лет, я испытала радость и трепет от мужского прикосновения. Это был не фейерверк, не искры и не электрический разряд, о котором пишут в романах. Тепло его руки передалось и мне, проникло под кожу, разбежалось по венам. Холодное сердце, покрытое ледяной коркой, много лет провело в зимней спячке. Оно долго сопротивлялось, но дождалось оттепели. И вот лед раскололся, обнажив орган, который, оказывается, умеет любить. Но признаться в этом даже самой себе было страшно.
На следующий день Лев приехал за мной на работу. Похолодало. На мне было короткое пальто, беретка, шарф, синие джинсы и ботинки на высоком каблуке. Распущенные волосы волнами падали на плечи. Я хорошо подготовилась, нарядилась и накрасилась, ведь мне хотелось быть красивой для него. В его глазах плескалось восхищение, которое вмиг подняло мою самооценку
Он повторил свой трюк с ладонью и на этот раз страх отступил быстро. А чтобы закрепить результат Лев не отпускал меня даже за рулем. Одной рукой он вел машину, другой держал меня, переплетая наши пальцы. Я разглядывала тыльную сторону его ладони и в какой-то момент мне остро захотелось прикоснуться к выпуклым венам. Сначала я помедлила и просто разглядывала их, а затем дотронулась и погладила пальцами. Лев скользнул по мне удивленным взглядом и интуиция мне подсказала, что моя внезапная ласка его тронула.
С ним было всегда интересно, поскольку Лев много читал, повидал мир и наши взгляды на жизнь совпадали. Да и разница в возрасте была небольшой — всего пять лет. Почти как у меня со сводными братьями.
Я полюбила его за ум, тактичность, ощущение защищенности, которое он дарил. А еще за запах, что кружил голову. Им был наполнен весь салон его белого джипа, где мы впервые поцеловались.
Меня целовали только раз, и это самое страшное воспоминание в моей жизни. Но об этом знал только узкий круг самых близких людей. Эту темную сторону своей жизни я не собиралась рассказывать Льву. Я хотела остаться для него хорошей и чистой.