Любовь в сети(не издавалась)
Шрифт:
— Мне ничего от тебя не надо… И объяснений тоже… Можешь идти…
Алексеев, вместо того чтобы сделать то, что она ему предложила, опять окинул ее всю непонятным пристальным взглядом, потом вдруг улыбнулся и сказал:
— А ты ничего… с этой рыбой во лбу! Тебе идет! И зачем ты все время глаза челкой закрываешь? Они у тебя такие… чистые… — После этих слов парень вдруг смутился и добавил, уже опять глядя в стол: — Ты прости, что я ничего не сказал в ответ на твое признание… Оно мне приятно, конечно же… Но я не могу тебе ответить тем же… Пока не могу… Я тебя мало
Нина опять пожала плечами, хотя ей очень хотелось всплакнуть, а Алексеев говорил дальше:
— В общем, я предлагаю тебе дружбу… Это же тоже неплохо… Мне и в доме у вас понравилось. У тебя отличные родители! У Ивана Никитича такое интересное увлечение!
При этих его словах Нина вдруг вспомнила, какая беда постигла коллекцию отца, и сказала:
— Представь, вчера выяснилось, что 23 февраля, после того, как вы ушли из нашей квартиры, у отца пропала редкая монета! Ну… та, про которую он рассказывал, екатерининская, с орлом-мутантом!
— Да ладно… — Алексеев растерялся, в недоумении покачал головой и сказал: — Я, конечно, ваших ребят почти не знаю, но вы-то учитесь вместе с первого класса… Ты же не могла пригласить в гости вора… Может, просто совпадение?
— Я очень хотела бы, чтобы это было совпадением, но вместо екатерининской монеты в кармашке альбома теперь лежит фальшивка Вишнякова…
— Не может быть! — воскликнул Алексеев и даже неуловимо изменился в лице. — Не хочешь же ты сказать, что…
— А что мы можем еще подумать? — перебила его Нина. — Но мои родители, представь, беспокоятся не столько о монете, сколько о самом Вишнякове. — И она рассказала Мите, чего опасаются Тамара Львовна и Иван Никитич.
— Вот как… А что сам-то Антон говорит? Вы его о монете спрашивали?
— У них никого дома нет, мама вчера к ним ходила… И домашний телефон не отвечает…
— А мобила?
— Вчера и мобила молчала. А сегодня я боюсь звонить… Уроки же идут…
— Знаешь… — Алексеев чуть напрягся, вспоминая, — …а ведь Антона в школе вчера не было!
— Ужас… — проговорила Нина, которая тут же представила, как Вишнякова убивают.
— Пожалуй, я сейчас в школу пойду, спрошу у классной, где Тоха. Может, она что-то знает. Без серьезной причины ведь никто не прогуливает…
— А что же ты скажешь? Уже, наверно, второй урок идет…
— Скажу, что проспал. С кем не бывает…
— Только ты Татьяне Ивановне ничего не говори про монету, хорошо? — попросила Нина.
— Само собой! — согласился с ней Алексеев.
Перед тем как выйти из квартиры Кирьяновых, Митя посмотрел на Нину очередным странным взглядом, значения которого она тоже не поняла, но очень смутилась. Похоже, парень жалеет ее, влюбленную в него дурочку. Ну что ж с этим поделать? Никто ее за язык не тянул. Призналась в любви — теперь придется расхлебывать. Но, может быть, Митя прав, и скоро чувство к нему пройдет? Ой, поскорей бы! Так не хочется унижений.
Но после ухода Алексеева Нина почему-то успокоилась относительно Вишнякова. Татьяна Ивановна наверняка знает, где Тошка. Митя все выяснит, и информация, которую он получит, будет, конечно же, обнадеживающей.
С несколько улучшившимся настроением Нина зашла на сайт «Все к нам!», сделала надписи в альбоме с венецианскими масками и открыла страницу Дэзи. Удивительно, но эта особа тоже была в сети утром. Почему-то не в школе. Тоже болеет, что ли? Нина пригласила ее в друзья, а в сообщении написала, что, как и она, тоже увлекается венецианским карнавалом. Через некоторое время от Дэзи пришел ответ, что ее страница теперь для Нины открыта, что она не против дружбы, а в одном из альбомов у нее находятся фотографии масок, которые она сделала сама. Нина открыла альбом и обомлела. То, что делала Дэзи, если, конечно, не приписывала себе чужих трудов, поразило Нинино воображение. Маски были сделаны по образцу и подобию венецианских, но были очень своеобразными. Не столько яркими и кричащими, как итальянские, сколько нежными, воздушными. Казалось, они создавались для карнавала каких-нибудь сказочных эльфов.
Между Ниной и Дэзи завязалась самая оживленная переписка, от которой Кирьянова оторвалась только потому, что зазвучала мелодия мобильного телефона. Звонил Алексеев. Он сказал, что Антона Вишнякова собственная мама отпросила из школы на несколько дней, так как им необходимо съездить на похороны бабушки в город Севастополь. Нина успокоилась окончательно. Антон жив-здоров, и пока он вместе с родителями, ему ничего не угрожает.
Глава 7
«Да, я украл и продал…»
Нинин приход в школу после болезни совпал с возвращением из Севастополя Антона Вишнякова. Поскольку одноклассники, которые были у Нины на празднике, уже знали о том, что в коллекции Ивана Никитича произошла подмена редкой монеты вишняковской фальшивкой, они встретили его очень настороженно.
— Да что вы на меня так смотрите? — наконец возмутился он. — Будто я не с похорон вернулся, а из какой-нибудь вражеской державы!
— А кто тебя, Антоха, знает, — прищурившись, процедил Селиванов. — Может, ты на самом деле ездил не бабушку хоронить, а счет открывать в швейцарском банке.
— В глаз хочешь, да?! Какой еще банк!
Объясниться до конца не получилось, поскольку прозвенел звонок на урок, но ребята договорились собраться на следующей перемене в зимнем саду на третьем этаже, чтобы поговорить. Нина еле высидела геометрию, так ей хотелось поскорее во всем разобраться.
— Ну, и при чем тут швейцарский банк? — уже с настоящей угрозой в голосе спросил Вишняков, когда одноклассники расположились на скамеечках в зимнем саду.
— Нин, расскажи ему все, — предложил Селиванов. — А то мы еще чего-нибудь переврем…