Любовь в твоих глазах
Шрифт:
В уши уже заезженный плейлист, на голову кепку и сразу начинаю с лёгкого бега. Погода пасмурная, что идеально для уличного спорта.
Пробегаю минуты три, почти добежав до местного небольшого парка и торможу.
Каждое утро, когда я выхожу на работу или пробежку, на скамейке у подъезда сидит баба Валя. Каждое утро.
Кроме сегодняшнего.
В голове крутится простая мысль, что бабуля решила выспаться, зашла к соседке, засмотрелась сериал, банально не захотела гулять. Но противных в голове гораздо больше.
Я не умею настраивать
Мне должно быть плевать на чужую бабку, но мне не плевать. Она относится ко мне лучше чем кто либо за все мои двадцать пять. Это, наверное, один человек из сотен знакомых, кто вызывает у меня хоть какие-то позитивные эмоции.
Не решаюсь стоять и думать, что мне делать. Разворачиваюсь и бегу к дому обратно, залетаю на третий этаж и жму на звонок так сильно, словно мне надо вдавить его в стену, а не найти бабулю.
Она открывает через пару минут, за которые я успеваю решить, что стоит вызвать ментов, МЧС, скорую на всякий случай. Целая и невредимая. Улыбается.
— Дамирушка, — называет меня уже привычно. Хотя первое время меня жутко бесило то, как она ко мне обращается. Потом привык, потому что спорить с ней бесполезно было. — У тебя случилось чего? Выглядишь странно.
Да я и поступаю странно, честности ради. Что творю — сам не понимаю.
— Да нет, я просто… Не встретил вас на улице, решил спросить, всё ли в порядке, — говорю правду, потому что оправдываться и придумывать что-то смысла нет.
— Заботливый какой, внимательный, — улыбается соседка, говоря какую-то чушь. Она просто не знает меня и глупо судит по одному поступку. А я просто привык ее видеть по утрам, да и всё. Сломалась привычная цепочка.
— Это вряд ли.
— Ты старушку не переубеждай. Я много лет уже живу, людей насквозь вижу, — мысленно глаза закатываю, но не отвечаю ничего. Я спорить не очень люблю. Тем более со стариками. Хочет меня хорошим считать — ее право. — А со мной всё в порядке. Я котенка вчера нашла, маленький совсем, вот нянчу теперь, бросить его не могу, совсем еще крошка. Не одинокая я теперь. Буду с котом жить.
— Хорошо, баб Валь. Я пойду тогда, — говорю и разворачиваюсь, но она останавливает меня, снова окликая по имени.
— Стой! Я пирогов вчера напекла. Дам тебе немного, угощу.
— Я пойду всё-таки, — вижу, что соседка расстраивается, но ухожу. Пироги я не ем, выбросить совести не хватило бы. А брать и есть просто чтобы… что? Не огорчать бабулю? Не могу сказать, что я слишком волнуюсь о ее чувствах. Или чувствах любых других людей. Этому меня тоже не научили, и о моих чувствах никто не заботился, чтобы я научился этому.
Ухожу и слышу в спину разочарованный вздох. Мне, вообще-то, надо бы закончить пробежку.
Наушники снова в уши, но музыки нет. Какого… Сука! Разрядились. Алёна задурила весь мозг и я забыл поставить наушники на зарядку. Всё утро идет по пизде, я вообще не представляю, как бегать без музыки.
Пытаюсь просто отключиться и ни о чем не думать. Просто бегу, глядя вперед, не обращая ни на что внимания. Какая-то собака пытается кинуться, плачет ребенок, чья-то тачка слишком громко тарахтит, автобус гудит. Сука! Со злости пинаю какую-то шишку, валяющуюся под ногами, и слышу тихий вскрик. Бля…
Поворачиваю голову и вижу девчонку. Стоит спиной ко мне и потирает затылок, а под ногами шишка валяется. Связать одно с другим несложно. Косяк…
Можно, конечно, сделать вид, что это белки на деревьях шалят и свалить, но с другой стороны виноват-то я.
Пару секунд борюсь с собой и всё-таки иду к девчонке.
— Живая? — спрашиваю, подходя со спины. Она дергается от неожиданности, разворачивается ко мне, все еще держась за затылок, и я не пойму, то ли видел её где-то, то ли похожа на кого.
— Ты мне мстишь за что-то? Зачем кидаешься? — спрашивает. На глазах очки солнцезащитные, я не могу понять, кто такая. Ощущение, что виделись. И судя по тому, что говорит — так и есть. Но кто она, хоть убей не пойму.
— Да я пнул, не знал, куда прилетит. Так живая? — пусть уже ответит и я пойду спокойно. Извиняться не буду — не умею, да и не за что. Я не собирался ей в голову попадать. Вообще не видел что тут кто-то есть.
— Да живая, конечно, — она снимает очки и я понимаю, что точно где-то ее видел. — Но это было больно.
— До свадьбы заживет.
— Даже помощь не предложишь? — спрашивает девчонка и вдруг улыбается. И меня как молотком по голове лупят. Точно, бля. Это ж та самая, которую я забыл как зовут. Новая пассия Руса, которая вечно улыбается и много тарахтит.
— Я не буду тебе помогать. На ногах стоишь — значит, в помощи не нуждаешься.
— Как тебя зовут? — спрашивает, заводя меня в тупик. Она, бля, странная. Очень странная! Я ей шишкой черепушку чуть не пробил — а я знаю, какой силы у меня удар, я мог, — а она имя мое спрашивает. Другая вопила бы уже что в суд подаст ну или позвонит кому-то, чтобы в морду мне дали, а эта имя спрашивает.
— Тебе неинтересно.
— Зачем ты за меня решаешь? — хмурится. Пиздец у нее эмоций вагон. То улыбается, через секунду уже недовольная. — Мне интересно.
— Лишняя информация забивает голову, важное забудешь, в школе пятерку не поставят.
— Я на втором курсе вообще-то! — топает ногой и губу оттопыривает. Вот думал вчера, что ребенок она, до сих пор так и думаю.
— Искренне рад достижениям. Раз ты живая, я дальше побегу.
Она что-то бубнит мне в спину, но я не слышу уже. Как ее зовут-то? Реально не помню. Ну и похер. Мне вряд ли эта информация понадобится. С вероятностью в девяносто процентов в следующий раз, когда я с толпой во дворе зависну, ее место займет другая, которая так же, как она, поведется на всю ту чушь, что Рус говорит своим девушкам.