Любовь в твоих глазах

Ти Эллин

Удивительно этот тупой разговор с незнакомкой меня успокаивает. Меня бесили все звуки, но я отвлекся на эту дурацкую шишку и странную улыбку и перестал психовать. Это редко бывает, что меня может успокоить что-то кроме ринга или груши, которую я буду колотить до отказа рук или выбитых кистей. Такое было пару раз, вправлять больно.

У меня дерьмово с агрессией. Я херово себя контролирую. В детском доме пока был, меня постоянно к психологу водили. Возможно, это помогло бы, если бы ему было не насрать. Он заставлял меня рисовать какие-то картинки и отпускал со словами «сеанс окончен, жду в следующий раз». Следующий раз обычно случался на следующий

день, потому что я дрался постоянно. Место надо было зубами выгрызать, чтобы не убили и толпой ночью не задушили подушкой. В детском доме иначе никак. В том, в которым был я, так точно. Если тебя невзлюбили сразу, то дальше будет только хуже. И ты либо терпишь, либо делаешь так, чтобы тебя боялись. С трех до восьми я был в одном, там было проще. Потом сбежал, меня забрали в другой. Еще гаже, еще хуже. Где вместо еды какие-то помои, а воспитатели хуже надзорщиков на зоне. И меня невзлюбили. И приходилось драться. И агрессии с каждым днем становилось все больше. И выплескивал я ее только так. Сейчас стараюсь на людей не срываться — слишком дохера проблем мне в жизни это принесло. Колочу грушу и успокаиваюсь. Я, собственно, так в спорт и пришел. Когда решил начать драться для спокойствия.

А тут угомонился от какой-то странной девчонки. Меня так удивляет и даже немного парит этот факт, что я не замечаю, как пробегаю весь парк. Сорок минут, пульс шкалит, а всё как мгновение пролетело. С ума сойти можно.

Иду домой, пиная камни под ногами. Легонько, чтобы в башню еще раз никому не зарядить. Захожу в магазин, набираю себе еще каши, беру другую фирму, потому что та — дерьмо полное, а варить адекватную кашу по утрам у меня нет ни сил, ни желания.

Захожу домой, включаю какой-то фильм для фона, стараюсь отвлечься какими-то делами. Принимаю душ, рубаю салат, убираюсь, заставляю себя почитать книгу — практикую уже несколько лет по полчаса в день, — страдаю какой-то херней до вечера, а потом собираюсь в зал. Не хочу на тачке снова, она мне для удобства и дальних поездок служит больше, чем постоянный транспорт.

Захожу в банк перед залом. Тут меня все знают, я раз в месяц прихожу деньги переводить. Женщина на кассе в возрасте улыбается каждый раз. Не могу ей ответить тем же, но киваю всегда, здороваясь. Не знаю, что её так улыбает. Вообще не понимаю, чему постоянно радуются эти странные люди.

Иду в зал. Ощущение странное и предчувствие дерьмовое какое-то, во рту даже гадко. Такое бывает у меня перед какой-то очередной херней, которая произойдет.

На стойке отмечаюсь, беру ключи от своего шкафчика, забегаю на второй этаж, захожу в раздевалку и снова чувствую, как волна гнева во мне поднимается.

Сука, ну вот что я не ясно сказал? Я же дважды уже объяснил, что из игры выхожу, и преследовать меня не надо. Трахайся со своим мужем на здоровье, меня зачем в это впутывать?

— Алён, скажи, ты русский язык как? Понимаешь? — она сидит на лавке у моего шкафчика. Знает, что я в выходной всегда здесь вечером, сидит и ждет.

— А ты попробуй мне что хорошее на этом языке сказать, я пойму, — улыбается слишком гадко, чтобы мне нравилось. Тянет руки ко мне, я отбрасываю их и отхожу от нее на пару шагов. Как же меня это заебало уже…

— Хороших слов нет в моем лексиконе в отношении тебя. Иди домой, ни трахать тебя, ни тренировать, ни даже просто разговаривать я с тобой не буду.

— Ой, да ладно тебе, — она встает и подходит ко мне. В платье и на каблуках, явно не настроена заниматься спортом.

Подходит слишком близко, и я не отступаю. Не привык.

— Я к тебе не приставать пришла, — она проводит ногтем по скуле, а меня трясти начинает. Всю злость, что я загасил в себе утром, она преумножает раз в пять, — а рассказать одну вещь. Ты знаешь, кто мой муж?

— Олень? Баран? Козел? Любое животное с рогами, выбирай какое нравится.

— Не-е-ет, мальчик мой. Мой муж — банкир. Очень влиятельный, прошу заметить. Он не из хороших людей, успеха добился, пройдя по многим головам. И я ему тут случайно проболталась, что его жену трахает один мальчишка. Трахает, принуждая. А она вырывается, но он ее шантажирует, обещает выставить шлюхой перед мужем, и продолжает трахать. Как думаешь, ему понравилась история?

— Удивительно, что ты еще жива, раз он настолько влиятельный человек, — отбрасываю с себя ее руку, которой она проводит по моему животу. — Что тебе надо?

— Мне — ничего. Мой муж слишком любит меня, чтобы поверить в измены и что-то мне делать. А вот убить того, кто посмел тронуть его жену — он совершенно не против. Ты рад?

— Мне похер, — говорю правду. Что он мне сделает? Попробует избить? Ну-ну, я готов померяться силами. Захочет подставить? Негде делать это со мной. Убьет? Сделает одолжение. Не вижу смысла волноваться.

— Ну-у-у, раз ты не волнуешься, я расскажу ему, где ты живешь? — пытается шантажировать и запугать. — Или работаешь.

— Можешь еще ему мой номер дать и группу крови рассказать. У меня четвертая отрицательная, кстати. Ну, вдруг тебе захочется и этим поделиться. Это вся информация на сегодня? Я могу пойти потренироваться, или ты еще какую сказку мне рассказать хочешь?

— Ты такой идиот… — говорит Алена и, психанув, уходит из раздевалки, хлопая дверью.

Бля, какой идиотизм. На что она надеялась? Что я испугаюсь и пообещаю трахать её до конца дней, только бы меня не тронул ее рогатый муженек?

— Ты спишь? — щелкает передо мной пальцами Лёха. Он тут тренер по боксу.

— Здарова, — пожимаю руку. — Занят сейчас?

— Надо спарринг? — сразу понимает Лёха.

— Пиздец как.

— Пошли.

Глава 5. Дамир

Удар. Лёха попадает мне в плечо, ударяя болящую от крепатуры мышцу. Током по руке пробивает до кончиков пальцев.

Приседаю, уворачиваясь от еще одного. Выбрасываю руку, пробивая в пресс соперника и добиваю в грудную мышцу вторым ударом.

Мы не бьем друг друга по лицу и не ломаем, как в жесткой битве. Выпускаем пар и помогаем избавиться от лишних эмоций, плюсом ко всему отрабатывая технику.

Лёха лупит по ребрам, пока я отвлекаюсь, но тут же включаюсь в игру и бью два правых в солнышко.

Я люблю драться. Это лучший спорт для меня. Я против насилия, но бокс это что-то другое. Это когда голова от мыслей пустеет и кроме физической боли вообще нихера нет. А физически давно уже не больно. Даже когда рёбра в трещинах и ссадины по лицу.

Мы заканчиваем спарринг, вымотавшись. Дышать тяжеловато, а пальцы от перчаток немного затекают.

Но сука, как же кайфово.

Бьём друг друга перчатками в знак уважения, и уходим с ринга. На сегодня все. У Лехи закончился рабочий день, а я приезжал просто подраться. Леха никогда не отказывает мне в спарринге, хотя мог бы пораньше уходить домой. Как-то раз сказал мне, что это своего рода психология. В целом, я согласен. Мозг это реально лечит.