Любовь во времена драконов
Шрифт:
Я слышала боль в его голосе. Я ненавидела это. — Я знаю. Мне жаль. Я… что-то случилось. Что-то большое.
— Что значит большое? — спросил он, теперь с любопытством.
— Я не знаю. Я не могу вспомнить, — сказала я, совершенно буквально. Мой мозг чувствовал себя, как будто он был пропитан патокой. — Люди, с которыми я заботились обо мне, пока я спала.
— Ой, такое большое. Я полагал, что случилось что-то подобное. Гарет был очень зол, когда ты не вернулась. Он позвонил твоему боссу и отчитал его, что он
— О, нет, — сказала я, мои плечи резко упали, когда я подумала о влиятельном волшебнике, у которого я была ученицей.
— Это было действительно здорово! Ты бы слышала это. Доктор Костич наорал на Гарета, сказал ему, чтобы он перестал звонить, и что с тобой все в порядке, но он не захотел сказать, где ты, потому что Гарет всегда использовал тебя. И тогда Гарет сказал, что он бы лучше остерегся, потому что он не единственный, кто может сделать так, что что-то случиться, и тогда Костич сказал, Ага, Гарет сказал. Да, его невестка была некромантом, а потом Рут ударила его кулаком и укусила его за ухо так сильно, что оно кровоточило, и после этого, я нашел мертвую лису. У меня будет пятьдесят долларов, чтобы купить натрон?
Я закрыла глаза на поток информации, льющейся в мое ухо, пытаясь разделить, ужасную сцену с доктором Костич и странную просьбу в конце.
— Зачем тебе натрон?
Бром вздохнул.
— Потому что я нашел мертвую лису. Мне понадобится много натрона, чтобы мумифицировать ее.
— Я не думаю, что нам нужна мумия лисы, Бром.
— Это мое хобби, — сказал он, его голос был усталым. — Ты сказала, что мне нужно хобби. Это мое хобби.
— Когда ты сказал, что интересуешься мумиями, я подумала, что ты имел в виду египетскими. Я не поняла, что ты хотел сделать свою собственную мумию.
— Ты не спрашивала, — отметил он, и с этим я не могла поспорить.
— Мы поговорим об этом, когда я вернусь. Я думаю, что должна поговорить с Гаретом, — сказала я, вообще то не желая этого делать.
— Не сможешь. Он в Барселоне.
— Ох. Рут там?
— Нет, она поехала с ним.
Паника охватила меня.
— Ты там не один, не так ли?
— Салливан, я не ребенок, — ответил он, звуча возмущенно, что я подвергла сомнению его мудрость, приобретенную во время его жизни, все девять лет. — Я могу остаться один.
— Не пять недель, ты не можешь…
— Все нормально. Когда Рут и Гарет уехали, а ты не вернулась, Пенни сказала, что я могу остаться с ней, пока ты не вернешься домой. — Я расслабилась на кровати, не обращая внимания на двух женщин, смотревших пристально на меня. — Спасибо звездам за Пенни. Я буду дома, как только смогу сесть в самолет. У тебя есть ручка?
— Секундочку.
Я прикрыла телефон рукой и посмотрела на женщину по имени Май.
— Есть ли номер телефона, который я могу дать своему сыну в случае возникновения чрезвычайной ситуации?
— Твоему сыну? — спросила она, ее глаза расширились.
— Да. Вот. — Я взяла визитку, которую она вытащила из кармана, и продиктовала
— Блин, Салливан, я не дебил.
— Что? — спросила я.
— Дебил. Ну, ты знаешь, умственно отсталый.
— Я просила тебя не использовать такого рода… ох, неважно. Мы обсудим обидные и которые не должны быть использованы слова в другое время. Просто оставайся с Пенни, и если я тебе понадоблюсь, позвони мне по номеру, который я тебе дала. Ох, и Бром?
— Что? — спросил он, угнетающим голосом, которым пользуются все девятилетние мальчишки во всем мире с такой легкостью.
Я отвернулась от двух женщин. — Я люблю тебя пуки3. Ты помни это, хорошо?
— ОК. — Я могла почти услышать, как его глаз закатываются. — Эй, Салливан, каким образом это произошло с тобой сейчас? Я думал, что это не должно было случиться до Хэллоуина.
— Я не знаю, почему это случилось сейчас.
— Гарет будет зол, что пропустил это. Ты… ты знаешь… ты в хорошем месте?
Мой взгляд медленно прошелся по комнате. Все выглядело вполне нормальным, обычная спальня с большим бюро, кроватью, парой стульев и небольшим столиком с кружевной скатертью на нем, и белым каменным камином.
— Я не знаю. Я позвоню тебе позже, когда у меня будет информация о том, когда я буду в Мадриде, ладно?
— Позже, французский усатый официант, — сказал он, используя свой любимый из детства стишок.
Я улыбнулась при звуке его голоса, скучая по нему, хотя, чтобы я волшебным образом перенеслась в небольшую, переполненную, шумную квартиру, где мы жили, чтобы я могла обнять его и потрепать по волосам, и восхититься, что такой умный, замечательный ребенок был моим.
— Спасибо, — сказала я, передавая телефон обратно в Мае. — Моему сыну только девять. Я знала, что он будет беспокоиться о том, что со мной случилось.
— Девять. — Май и Kаава обменялись еще одним взглядом. — Девять… лет?
— Да, конечно. — Я бочком отодвинулась, на всякий случай, если одна или обе женщины все-таки сумасшедшие. — Это очень неловко, но я боюсь, что я не помню никого из вас. Мы встретились?
— Да, — сказала Каава. Она носила свободные черные брюки и красивый черный топ, расшитый серебром со всевозможными узорами животных Аборигенов. Ее волосы были скручены в несколько косичек, и были собраны сзади в короткий хвост. — Я встречала тебя однажды в Каире.
— Каир? — Я наткнулась на сплошную черную пропасть, которая была в моей памяти. Ничего не изменилось. — Я не думаю, я никогда не была в Каире. Я живу в Испании, а не Египте.
— Это было некоторое время назад, — сказала женщина, тщательно подбирая слова.
Возможно, она была тем, кого я встретила во время путешествия с доктором Костич.
— О? А когда?
Она смотрела на меня молча, а потом сказала: — Около трехсот лет назад.
Глава 2
— Ясолд снова не спит, — сказала Май, открывая дверь в комнату.