Любовь во времена драконов
Шрифт:
— Я сделаю это, если ты желаешь, — пробормотал он, потираясь щекой об мою грудь.
— Я не могу, — сказала я, потянув его лицо к своему. — Я не должна целовать тебя. Это тоже неправильно.
— Между нами нет ничего неправильного. Но если ты не хочешь, чтобы я делал это, то я не буду, — сказал он, всасывая мою нижнюю губу.
— Думаю, это будет к лучшему, — сказала я, лаская пальцами мускулы на его плечах. — Пока все не наладится.
— Тогда и я не воздам дань уважения твоей великолепной груди, — пробормотал он,
— Это точно было бы за чертой, — сказала я, выгибая спину, в молчаливом согласии, когда он закружил языком вокруг моего соска, последний стал таким твердым и жестким, что болел от потребности в его прикосновениях. Я снова застонала, схватив его за плечи, когда он помучил сначала одну грудь, а потом перешел на другую, длинными горячими мазками языка.
— Если бы ты отдала себя мне, я бы искупал твой выгнутый животик в огне, — сказал он, опустив меня на землю.
— Но я не согласна, так что ты не будешь, — сказала я, проходя пальцами сквозь прохладный шелк его волос.
— Конечно, нет. — Балтик поднял голову оттуда, где целовал изгибы ее бедер, и выдохнул мне на живот огонь. Он мерцал вдоль моей кожи, пока не поглотился обратно в рот, когда он двинулся к другому бедру.
— Воспоминания о твоем аромате и вкусе сводили меня с ума от желания, — пробормотал он в мою тазовую кость, нежно опуская мое нижнее белье вниз по моим бедрам. — Мысль снова их попробовать не дает мне покоя.
— Это было бы слишком, сейчас неправильно, — сказала я, мои глаза почти закатились в мою голову, когда его язык щелкнул по секретным, интимным частям меня, которые дрожали от потребности, которую я не могла себе пока позволить.
— Тогда я тебя не попробую, — сказал он прямо перед тем, как его уста овладели мной так, что я схватила траву, мои бедра выгнулись к нему.
— Спасибо, что не сделал этого, — вздохнула я, чуть не оторвавшись от земли, когда он вошел в меня пальцем.
— Ты такая горячая, милая. Скажи, что горишь только для меня.
— Только для тебя, — повторила я бессмысленно, со страстью и желанием, желая его так, как я никогда ничего не хотела, слезы, протекли из уголков моих глаз, когда я боролась со своей совестью.
Он двинулся по мне вверх, его одежда исчезла, жесткие линии его тела придавили меня к земле. Я почувствовала, как он потерся об внутреннюю часть моего бедра, оставляя горячей след, о котором изнывало мое тело. Он взял мое лицо в руки, целуя меня долгим, медленным поцелуем, сплетая свой язык с моим.
— Позволь мне любить тебя, Ясолд. Пусть это произойдет. С тех пор, как я родился, я прожил каждый момент в отчаянии, потому что потерял тебя. Позволь мне поклоняться тебе сейчас, как я хотел делать все эти годы.
— Это неправильно, Балтик. Я замужем за другим. — Я держалась за него, рыдая.
— Ты даже не помнишь, как вышла за него замуж. Возможно, тебя заставили. Останешься ли ты верна
— Не знаю, — рыдала я, желая раздвинуть бедра и позволить ему войти в мое тело. Я хотела его с лихорадкой, которая угрожала поглотить меня. — Я не знаю.
Он скатился с меня, и я свернулась в клубок на траве, плача о своей потерянной памяти, плача о годах, которые Балтик провел в одиночестве. Тепло накрыло меня, когда он свернулся вокруг меня, удерживая прохладный ночной воздух от моей голой плоти, утешая меня, несмотря на свою собственную боль.
— Спасибо, — сказала я, когда сумела взять свои эмоции обратно под контроль. Я повернулась к нему лицом и осторожно отодвинула волосы с его щеки. — Спасибо, что защитил мою честь, даже когда я была готова отказаться от нее.
— Ты моя пара. Я никогда не смогу заставить тебя делать то, чего ты не хочешь.
Я погладила рукой по его груди, ощущение мягких черных волос заставляло кончики моих пальцев покалывать.
— Когда я отдам себя тебе, Балтик, я хочу полностью отдаться этому. Я не хочу, чтобы моя связь с другим мужчиной была между нами, замарало это, замарало красоту того, что у нас будет.
Он посмотрел вниз на меня, в свете почти полной луны его черты лица скрывались в тени, но глаза горели обсидиановым внутренним светом. Он медленно кивнул и прикоснулся к моей нижней губе большим пальцем.
— Ты всегда была такой. Ты никогда ничего не делала на полпути… либо все делала от всего сердца, либо вообще не бралась.
— Похоже, я была очень раздражающей, — сказала я немного застенчиво, садясь, чтобы одеть свою одежду.
— Не раздражающей… благородной. — Он смотрел, как я одеваюсь, нагло обнаженный и до сих пор возбужденный. — Это раздражало меня, но я научился жить с этим.
Я не могла не рассмеяться над этим, пока заканчивала одеваться. Я посмотрела на него, когда вина накрыла меня.
— Я чувствую вину за это, — сказала я, махнув на член, который ни на йоту не вернулся в более спокойное состояние.
— Почему? — Он сжал губы, когда посмотрел на него.
— Я более или менее причинила тебе боль. Есть термин для этого, и я потрясена, что его можно применить ко мне. Ты… я чувствую себя нелепо даже говорить это после той большой сцены, которую я только что устроила, но ты хочешь, чтобы я позаботилась об этом?
— Да, — сказал он так быстро, что я снова засмеялась. Я опустилась на колени рядом с ним, положив руку на его бедро. — Ты сделаешь это для меня? Это не нарушит твое чувство долга и чести?
— Нарушает, но не так, как вина за то, чему я позволила случиться.
Он покачал головой, поднялся на локоть и схватил меня за руку, когда я протянула к нему руку.
— Ты не позволяла мне прикоснуться к тебе, Ясолд; я соблазнил тебя. Я сделал все возможное, чтобы подвести тебя к этой цели.