Любовь вопреки
Шрифт:
– Да никто ничего не узнает! Вроде не видал никто! Федя, не могу я жить без Прохора! Хоть ты меня пожалей! – девушка разрыдалась, закрыв лицо руками. – Свет белый не мил! Не могу видеть его с ней! Сердце кровью обливается! Или её убью, или на себя руки наложу!
– Катя, замолчи, что ты мелешь! – Фёдор подошёл к сестре и обнял её. – Сама ведь за Женьку пошла, кто тебя заставлял?
– Он её любит, понимаешь, её! Что мне до этих царапин, когда сердце он мне напополам разорвал! Федя, ну ты поможешь мне? Поможешь? Поклянись! Мне кроме тебя не к кому обратиться!
– Хорошо, помогу! Клянусь! Не плачь только! Но как?
– Спасибо тебе, дорогой братик! –
Оставшись одна, Катерина улыбнулась странной холодной улыбкой.
– Ну что ж, Прошенька, ты не оставляешь мне выбора! Думаешь, всё будет по твоей воле – ан нет, всё будет так, как я захочу!
*** *** ***
Наверное, в каждом городе и в каждой деревне есть своя знахарка или колдунья. Была и в Рябининске такая. Анфиса Кузнецова жила на самом выезде из города, возле начинавшегося леса, в старом, наполовину вросшем в землю доме. Сейчас уже бабка Кузнечиха, как называли её все, никого не принимала, сказываясь на свой почтенный возраст и хвори. Но упорно ходили слухи, что иногда кто-нибудь да обращается к ней за помощью, причём не только безграмотные крестьяне, но и богатые господа. Ведь в былые годы Кузнечиха занималась ворожбой и, как поговаривали, чёрной магией. Каких только сплетен про неё не выдумывали: и что с самим дьяволом она знается, и что порчу навести может и на скотину, и на человека одним своим взглядом. А ещё, будто старые люди видали, что огненный змий к ней в печную трубу залетал. Не любили Кузнечиху, не иначе как старой ведьмой называли, да ребятишек малых ею пугали. Анфиса, тем не менее, частенько появлялась в городе, лишь посмеиваясь над косыми взглядами в свою сторону.
Вот к ней-то и отправилась Катерина. Чтобы не привлекать к себе внимания, девушка проделала неблизкий путь пешком и уже в вечерних сумерках проскользнула в старую скрипучую калитку бабки Кузнечихи. Быстро пройдя через двор, сплошь заросший высокой травой, она поднялась на старое, с облупившейся краской крылечко, и толкнула дверь. Она тут же со скрипом отворилась, и Катерина смело вошла внутрь:
– Бабка Анфиса! Ты здесь?! – громко позвала она.
Гулко стуча каблучками по деревянному полу, она прошла в глубь избы, состоящей из одной просторной комнаты, и огляделась по сторонам. Большую часть избы занимала огромная печь. У маленького окна, которое едва пропускало скупой свет внутрь, стоял деревянный стол. В углу находилась лежанка, её и кроватью-то трудно было назвать. Все стены оказались увешены всевозможными полочками, на которых ютились многочисленные горшки, бутылки, склянки. Пучки высушенной травы были повсюду: они лежали на лавке, свисали с потолка и со стен. Хозяйки нигде не было видно.
Катерина подошла к одной из полок и взяла с неё небольшой пузырёк, заполненный какой-то тёмной жидкостью.
– А ну-ка, поставь на место! – вдруг раздался позади неё скрипучий старческий голос.
Катерина вздрогнула и чуть не выронила скляночку из рук. Торопливо вернув её на полку, она обернулась и увидела стоящую в дверях Кузнечиху, одетую в тёмно-синюю юбку и такого же цвета кофту; на голове её был повязан чёрный платок, из-под которого выбивались седые пряди волос. Смуглое лицо старухи было сплошь испещрено глубокими морщинами, но тёмные колючие глаза цепко смотрели на девушку, и выражение их казалось недобрым. Внимательно смерив незваную гостью взглядом с головы до ног, Анфиса прошла мимо неё к столу и поставила на него
– Чего тебе здесь понадобилось?! – проворчала она, поворачиваясь лицом к девушке, и вновь буравя её пронизывающим взглядом.
– Бабка Анфиса, за помощью я к тебе пришла, – тихо сказала Катерина, у которой внезапно перехватило горло.
– Я уже давно ничем таким не занимаюсь! – оборвала её старуха. – Ступай, девка, откуда пришла! Нечего тебе здесь делать!
– Не ври! Прекрасно знаю, что сила у тебя есть ещё! Люди говаривали...
– Мало ли что люди балакают! – криво усмехнулась Анфиса. – Их послушать, так сам чёрт ко мне летает в образе змия огненного!
– А ты меня не пугай! Не из пугливых я! – осмелев, Катерина вплотную подошла к Кузнечихе. – Не думай, я ведь щедро отблагодарю тебя!
– И с чем ты ко мне пожаловала? Что за помощь тебе понадобилась от ведьмы, как меня все кличут?
– Анфиса, приворотное зелье мне нужно срочно! Самое сильное, чтоб надёжно было! – сказала девушка, твёрдо взглянув в глаза старухи.
– Зелье, говоришь, понадобилось? А кого привораживать-то собралась? У такой красивой молодой девицы чёрные косы да синие очи получше любого зелья должны молодцев очаровывать!
– Прохора Волгина... Хочу, чтобы он мой навеки был!
– Да что на вашем Волгине свет клином сошёлся? – всплеснула руками Кузнечиха. – Не первая ты, девка, ко мне приходишь о нём просить!
– А кто ещё был?! – удивлённо приподняла брови Катерина.
– Калугина Дуняшка прибегала, правда, когда он ещё холостой ходил. Слезами горючими обливалась, говорила, что жить без него не может! И вот совсем недавно Настя, служанка Григорьевых пришла, умоляла помочь. Но я им обеим отказала. И тебе то же самое скажу...
Катерина молча вытащила из кармана небольшой свёрток, развернула его и протянула Анфисе пачку ассигнаций.
– Вот держи! Мало будет, ещё принесу!
Старуха покачала головой:
– Я же сказала тебе – нет, и не проси! Прохор счастлив со своей женой. У них крепкая семья, любовь настоящая... Да и у тебя муж есть, богатый, надёжный, чего тебе ещё надо?!
– Не люб он мне... Сама уже сто раз покаялась, что пошла за него! А ведь была у нас с Прохором сильная любовь, с ума он по мне сходил, пока эта Сонька проклятая не вмешалась!
– Ни при чём здесь она! – усмехнулась Анфиса. – Признайся, что сама своё счастье проворонила. В руках твоих было, да не удержала!
– Но ведь не поздно всё вернуть! – воскликнула Катерина. – Прошу тебя, помоги мне! На, возьми! – она принялась впихивать деньги в морщинистые руки старухи, но та молча бросила их на стол.
– Уходи, Катерина! На чужом несчастье своего счастья не построишь! Уж поверь мне! Забудь его! В тебе не любовь сейчас говорит, а желание мести... Гнев в глазах твоих и злоба...
– Люблю я его! Люблю! Не поможешь мне, сживу Софью со свету, а всё равно своего добьюсь! Ни за что не отступлю! Он мой был и всегда моим будет! Ты не представляешь, как это безумно больно, видеть его с ней! Она украла его у меня! Она, а не я! – лицо Катерины стало смертельно бледным, синие глаза потемнели и в них пылал такой сокрушительный огонь, что Анфиса удивлённо отступила от неё.
– Совсем с ума сошла, девка! – пробормотала она.
Девушка сорвала с пальцев все кольца, вынула из ушей золотые серьги и бросила на стол. Затем упала на колени перед старухой, судорожно цепляясь за подол её юбки дрожащими руками.