Любовь вопреки
Шрифт:
– Не умрёшь, – усмехнулся Волгин. – Поболит да пройдёт, если ты, конечно, не притворяешься как обычно! Не будь надоедливой мухой, Катерина! Уйди! – отмахнувшись от неё, словно она и вправду была мухой, он направился к маслобойне, так ни разу больше не обернувшись.
Катерина ещё пару минут смотрела ему вслед с какой-то безысходностью. Затем сердито вытерла глаза и гордо вскинула голову.
– Ничего, Прошенька, не думай, что я так легко сдамся! Всё равно мой будешь! – прошептала она упрямо, и в глазах её вспыхнул
Заскочив в телегу, она хлестнула кобылу вожжами и яростно закричала:
– Но! Пошла! Пошла, кому говорю!
Через минуту повозка уже летела во весь опор по ухабистой дороге, вся дребезжа и подпрыгивая, норовя вот-вот развалиться. А Катерина ещё пуще подгоняла кобылу, и вскоре в столбе дорожной пыли стало не видно даже её яркой юбки. Антон, выглянувший посмотреть, где она, только удивлённо присвистнул:
– Ну, как пить дать, ведьма! Другая уж давно бы себе шею свернула! А этой шельме явно сам чёрт помогает!
Глава 28
В один прекрасный тёплый июльский вечер Прохор и Софья собрались покататься по городу. Прохор отослал Тихона, сам усевшись на козлы. Ему хотелось побыть вдвоём с женой, свозить её на речку, погулять по берегу. И чтобы никто им не мешал. Пока Софья собиралась, он выехал за ворота и ждал её там.
Вдруг неизвестно откуда появилась Катерина. Наверняка, у своих родителей его поджидала, в соседнем доме. Нахально улыбаясь, она вплотную подошла к коляске, и подбоченившись, весело сказала:
– Здравствуй, Прошенька! Далеко ли собрался?
– Тебе какое дело? Уйди подобру-поздорову! – огрызнулся Прохор.
Из ворот, надевая на ходу шляпку, торопливо вышла Софья и, увидев Катерину, замерла на месте.
– А прокати-ка ты меня, милый мой дружок, с ветерком! – воскликнула Катерина и запрыгнула в коляску. – Ну, чего стоишь? Поехали, Проша! Хоть на самый край света!
Кровь бросилась в лицо Волгину. Недолго думая, он схватил кнут, и соскочив с козел, со свистом размахнулся им и ударил Катерину, не выбирая куда. Она взвизгнула и еле успела закрыть лицо руками. Удар, другой, третий... И все попали в цель.
– Получай! Раз по-хорошему не понимаешь! Предупреждал, не лезь к нам, не то убью! Получай на здоровье! – задыхаясь, приговаривал он.
– Прохор, прекрати! Хватит! – подбежала к нему Софья и перехватила его руку с кнутом на очередном взмахе.
Катерина с плачем выскочила из коляски и скрылась во дворе родительского дома. Софья едва успела заметить на её руке ярко-красные следы. Волгин, весь раскрасневшийся и тяжело дышавший, вытер пот со лба и бросил кнут на землю. Софья испуганно смотрела в его потемневшие от гнева глаза, не зная, что сказать, чтобы успокоить его.
– Соня, чего стоишь? Садись, поехали! – выдохнул он
Девушка села в коляску, не посмев перечить ему. Запряжённая пара вороных коней лихо рванула с места и помчалась по улицам. Софья прижала руки к груди, тщетно пытаясь успокоить биение своего сердца. Оно так тоскливо сжималось, словно предчувствуя надвигающуюся беду. Никогда ещё на душе у девушки не было такой тяжести.
Анна Николаевна, видевшая всё в окно, выбежала во двор. Тихон закрывал ворота. Акулина, бывшая в это время во дворе, довольно потирала руки:
– Наконец-то получила по заслугам, разлучница проклятая! Молодец, Прохор Андреевич, ох, молодец! Авось теперь отстанет, забудет сюда дорогу! А то совсем уже совесть потеряла! Средь бела дня, к чужому мужу на глазах у его жены в коляску забралась! Где это видано? И куда только Евгений её смотрит!
*** *** ***
Катерина проскользнула в свою комнату, прикусив губу от боли. Спина и правая рука огнём горели от ударов кнутом.
– Устинья! Устинья! – позвала она служанку.
Немолодая женщина, появившаяся в дверях, испуганно ахнула, взглянув на свою барышню.
– Ну, чего уставилась?! – прикрикнула Катерина. – Принеси воды холодной да блузу найди переодеть с длинным рукавом! Живо!
Вскоре служанка помогла ей стянуть с себя блузку. Катерина поморщилась от боли. На белой ткани была кровь.
– Кто вас так, Катерина Алексеевна? Неужто свёкор?
– Молчи, дура! И держи язык за зубами, чтобы ни одна живая душа об этом не узнала! Не то вылетишь на улицу в два счёта! Ясно тебе?!
– Ясно, барышня....
Устинья молча обработала ей раны, принесла блузу и гребень. Катерина дрожащей рукой причёсывала растрёпанные волосы.
– Кто дома есть? – спросила она.
– Фёдор Алексеевич только...
– Батьки с мамкой, значит, нету? Хорошо! Позови мне брата сюда! Да пошевеливайся!
– Катюша, здравствуй! Ты чего бледная такая? – спросил сестру вошедший в комнату Фёдор. – Али случилось чего?
– Случилось! Вот погляди! – Катя задрала рукав блузки, показывая ему горевшие на коже длинные полосы.
– О, Господи, – ахнул Фёдор. – Кто посмел?
– Дружок твой Прохор!
– Да я убью его! – вспыхнул Фёдор, сжимая кулаки. – На коленях у тебя прощения вымаливать будет!
– Охолонись, Федя! Сядь, говорю! – прикрикнула Катерина. – И послушай меня, если вправду помочь хочешь! От махания кулаками толку никакого не будет! Силой тут ничего не решишь... Да и тебя из ресторана погонят. Зачем тебе это надо? К тому же я сама виновата... В коляску к нему села на глазах у Соньки...
– Ты совсем с ума сошла! Тогда я вступаться за тебя не намерен! Позор-то какой! Мужняя жена! Вот батька узнает, он сам с тебя шкуру спустит! А если до Рязанова дойдёт, выгонят тебя взашей!