Любовь, война и смерть в воспоминаниях современника
Шрифт:
я думал я
забыл вагонию России
потом трясясь в вагоне навсегда.
Католик Бенедикт
какое дело
как отплывает от платформы лично мое тело
махнуть прощай
и
резеда на марафет
отличному откосу для расстрела
косая стрелочница там
на стрелке у прицела
безногая с косой до попы целой
отличница
буфет конфет.
В
еще раз жалко что ли ктрички
открыть москва забыть закрыть кавычки
в окно
на пляски пьяных мужиков с получки
на крови почвы провоцируя конфликт
в окно я говорю смотрел дыхнул в пенсне и по отвычке
я вышел
в тамбур чтоб отлить
ах да забыл
за Высшее Наличье
в наличье Высшего католик Бенедикт!
В дальнейшем следовании известного сюжета
не то что негде вымыть когти до манжета
свои католик Бенедикт свои
но и от нежной к родине любви собачьей дует псиной
а от зазнобы резедой невыносимой
под мышкою любви
но и
да нет уж здесь и далее
ну и
один поэт не одобрял немытую Россию
один Mein Gott за то умыл ее красиво
зато в крови.
Играй баян танцуй гитана с электрички
весь герыч обналичь мохнатой косметички
наличь и разбодяжь кому сказал
русскую волю чисто разумом немецким
Diskurs Gestalt und Universum говоря по-светски
Базар-Вокзал и Ожиданья Зал
с
Комнатой Матери квази-Ребенка юбкой тонно
полузавешенной как образа
танцуй и плачь закрыв глаза цыганская мадонна
с бегонией в уме при хоре удалецком
херачь Шиза!
Я вышел
твердь
как вновь переиздали
я счастлив руку предложить безногой даме
с косой до дна она
не здесь она твердит
но милосердье только здесь у них есть воля без предлога
но состраданье только здесь у нас не требует залога
впрочем вернув кредит
один такой уже писал Пустыня внемлет Богу
что он имел в виду
католик Бенедикт.
Москва, Кремль,
проездом, 2005
ВЕЛИКИЙ КАРЛ
А
был еще поэт Бокштейн
большой известности пернат
народ ни бэ ни мэ ферштейн
его гештальт кибенемат
он мясом пах как будто спах
и
в седле своем гнезде
он
на воскресных языках
в субботней свиристел среде
я
видел горб его вблизи
я
сладкий пережил восторг
ходи такой на привязи
б
и я примерил этот горб
пылал от инфлюэнции
в приемный мой зашел покой
я трогал горб его рукой
горяченький такой.
Я
стал богат и знаменит
но
оглянуться не дала
психичка-память семенит
чтоб кубарем из-за угла
вдоль синтаксиса яффского
забора
к уровню воды
вбивая шпоры как в сабо
в окаменевшие следы
она
трехпалая
бежит
то ли за мной то ли тесня
она трипалая визжит
в мокром мешке нести меня
в бухты-барахты прежних дней
но
яхта вмерзшая в асфальт
но чайка в воздухе колом
забыв махнуть крылом.
Который рафинад назад
я дул с Бокштейном этот чай
о рыбной розы аромат
в ноздре мохнатой по сейчас
я
гол был нагл был смугл
но
ли
забыть как ангел визави
клекочет перья шевелит
и яйца чокает свои
разно ли образен язык
причастный зобу разных тайн
ты перелетный мой
а
я
среди равнины ровныя
отлива мертвого как зыбь
и там где должен голубок
Бог однобок как колобок
и
незакатен Бог.
Яффо – Киев,
февраль – март, 2005
ДЕКАРТ
И
ЕГО ОСЛОЖНЕНИЯ
1. ФАБУЛА И СЮЖЕТ
Жизнь моя да
это сюжет
только справа налево только
а фабула а
эта же жизнь но уже
с жужжащей смерью внутри картонки
и
эту мою
нарядную как стихи
с серпантином и конфетти
как потом что ж не понять потом-то
хлопушку
таки взорвут счастливые мудаки
с глазами боже ты мой выжженными
потомки.
2. СТРЕКОЗА ОБРАЗЦА ЛЕТА 1959 ГОДА
Однако
прозрачна столь и столь прихотлива
архитектура
феерии стрекозы в возгласе голубом
короче
не
ин
те
ре
су
ет
ся
Он
теорией русской литературы
Господин наш читатель Бог
а
зря
ибо
весь случай Его Самого не боле
чем
вопрос интереса и внимания
моего к Нему
то есть
мир просто мир
как