Любовь взаймы-2

Риз Лаванда

— Да, готова, — кивает она головой и плачет, бросаясь ко мне в объятья. — Я очень хочу быть твоей единственной любовью и есть картошку на завтрак! …Я люблю тебя, Дамир.

У меня даже голова закружилась на какое-то мгновение. Не знаю, связано ли это с этим местом, но Амадей вдруг заржал, поднявшись на дыбы, а после сделав круг вокруг Стоунхенджа вернулся на своё место, усиленно кланяясь, приглашая меня сесть в седло.

— И я люблю тебя, радость моя. Пойдём, нас ждёт вкусный обед, камин и фраза на бис сексуальным голосом.

Но как только мы вошли

в дом, всё случилось до наоборот. Сначала мы набросились друг на друга, срывая одежду под мой возбуждённый шепот, и только потом был жар камина и изысканные блюда по случаю нашего маленького торжества.

— Моя ненасытная богиня, — не могу отвести обожающего взгляда от моей будущей жены, которая сидит в одной моей рубашке, облизывая губы.

— Ты имеешь в виду исчезнувшую нежную телятину или наши любовные утехи? У тебя, между прочим, тоже прекрасный аппетит.

— Я имею в виду всё вместе. Ты знаешь, что ты делаешь меня очень счастливым? …Как думаешь, у нас будет мальчик или девочка?

— Если будешь хорошо себя вести у нас может быть и мальчик, и девочка, — улыбается она в ответ. — Детей ведь может быть несколько. Я, например, всегда немного завидовала тем, у кого были братья и сёстры. А у тебя есть брат или сестра?

— Нет, я единственный ребёнок в семье. …Даяна, ты готова познакомиться с моими родителями? Я имею в виду невзирая на их неодобрение. Потому что они против моего развода с Линдой.

— А мне можно будет показывать характер? — я согласно киваю в ответ. — Тогда я готова! — гордо расправляет она плечи, задирая свой симпатичный носик.

Мы прибыли в Лондон уже вечером, я заведомо предупредил о своём приезде, поэтому они уже должно быть отрепетировали свой спектакль. Всё-таки хорошо иметь своего человека, который за умеренную плату сливает тебе всю необходимую информацию. Моя мать по своей природе человек жадный, поэтому её экономка вынуждена работать моим осведомителем. Благодаря ей я тоже подготовился к этой встрече. Пропускаю Даяну вперёд, затем вхожу я, а следом за мной судебный исполнитель. Моя мать с умирающий видом сидит в кресле малой гостиной, отец застыл рядом с ней, а Линда при виде меня тут же вскакивает с дивана:

— Милый, как хорошо, что ты приехал! — заламывая руки, она бросается ко мне, но тут на пути баронессы возникает представитель закона.

— Баронесса Линда Морли, ставлю вас в известность, — тычет он ей конверт с бумагами. — Вчера лорд главный судья вынес постановление касательно обращения мистера Шакли. Вам запрещено приближаться к мистеру Дамиру Шакли ближе, чем на двадцать метров. В качестве наказания назначается штраф или лишение свободы сроком максимально на один год. Нарушение запрета является преступлением. Поэтому настоятельно советую соблюдать дистанцию, изучить содержание документа и совершать общение с мистером Шакли только через его адвокатов.

— Так что никаких «милый», сообщений посреди ночи с признанием в любви, угрозами и нытьём! — добавляю я. — Это значит, что ты должна немедленно покинуть этот дом и избавить меня от своего присутствия!

Это значит, что наш развод в любом случае состоится и я женюсь на любимой женщине. Это постановление защищает не только меня, но и тебя. Чтобы я тебя ненароком не задушил. А теперь убирайся!

— Мы ещё посмотрим! Это ещё не конец! Пусть только эта сука родит ребёнка! Считай, что я тебе его просто одолжила! — шипит Линда в сторону Даяны.

— Увы, баронесса, это конец. Нельзя удержать мужчину силой, это не делает чести ни одной женщине. Дамир не вещь, а любовь нельзя одолжить, — спокойно произносит Даяна. — Кстати, тебе привет от Куина. Твой отец мог бы гордиться таким сыном. В смысле, как я поняла, коварство — это ваша семейная черта.

Пока Линда добралась до выхода, она хлопала всеми дверями, которые ей попадались.

— Мама, для женщины в тяжелом положении у тебя слишком здоровый цвет лица, — наконец обращаю внимание на родителей. — Советую прекратить спектакль и познакомиться с моей будущей женой Даяной Макграт.

— Дорогой, слишком поспешные решения…

— Мама, отец, — тут главное не дать им высказаться, я и так знаю, что они собираются сказать. — Уверяю, это самое обдуманное и верное решение в моей жизни. Я даю вам время свыкнуться с этой мыслью. Воссоединения с Линдой не будет, никаких других вариантов не будет! Я и так слишком долго оглядывался на ваше одобрение. Теперь оно мне ни к чему. Мы поженимся с Даяной как только я получу развод. И если вы мечтаете когда-нибудь увидеть внука или внучку, вы сотрёте с лица вот это вот выражение «она же ирландка из простой семьи».

— Понятно, ты сошёл с ума, — вздыхает отец. — Дамир, этот запрет на приближение…

— Это единственно приятная вещь в моём браке с Линдой. На ужин мы не останемся, так что можете спокойно делиться друг с другом возмущением, по поводу моего поведения. Мне впервые за вас стыдно. Захотите связаться со мной — я на телефоне! Пойдём, любовь моя.

— Разве для вас не важно счастлив ли ваш сын или нет? — упёрлась Даяна, ошибочно полагая, что может пробить сквозь мировоззрение богатых аристократов. — Разве не об этом мечтает каждый родитель — видеть своего ребёнка счастливым и любимым? Он столько лет мучался с нелюбимой женщиной, а вам на это было плевать! Для вас манеры и общественное мнение гораздо важнее?

— Девушка, этот мир держится вовсе не на любви, не будьте так наивны, — бросает ей с горечью моя мать.

— А на чём же?

— Пойдём, Даяна, пойдём, — выношу её из гостиной чуть ли не на руках. — Не слушай их. Потому что для начала следовало спросить, знают ли они, что такое счастье.

— Почему ты не такой, как они?

— Я был таким, просто потом я встретил тебя и …очнулся, — улыбаюсь и целую самые желанные губы на свете.

Куин

— Охох, такс, такс, — в сотый раз вздыхает этот мордатый пастор, рассматривая проклятую книгу. Глядя на него, представляю себя сияющим богом терпения, чтобы не прислушиваться к мыслям задушить на хрен этого мудака.