Любовь ювелирной огранки
Шрифт:
А может, и то, и другое.
Экспериментальный образец, черная дыра, расположенная за десятки тысяч световых лет отсюда, отображалась впереди, на сверхчувствительном экране высотой в два человеческих роста.
— Мы за ней наблюдаем, — коротко сообщила Джета. — Исследования идут полным ходом. Хотите подключиться? Стать частью команды…
— Нет! — выкрикнула Обычная Женщина. — Он не станет! Мы возвращаемся.
— Да кто ты такая, чтобы решать за него? — вскинулась на нее глава станции. — Ты, ничтожное земное создание, куда
Судя по всему, не Джета наблюдала за черной дырой. Черная дыра молча и зловеще наблюдала с экрана за Джетой.
Стоило ей распалиться, выпустить злость из-под контроля, как активизировалась и бездна на экране.
Космическая воронка улавливала речь избирательно.
"Испарись", — услышала она.
"Лишай счастья", — вняла приказу она.
И первое, и второе в понимании черной дыры были вещами вполне совместимыми. И она начала испаряться. От нее сквозь экран прорвались облака копоти. А прорвавшись, обратились уродливыми аспидными головастиками. Пиявками, чьи челюсти напоминали акульи и были снабжены исключительно острыми белыми клыками.
Джета обмерла, но быстро сориентировалась, вооружилась лучевой пушкой и прикончила пиявок. Почти всех. Одна из них извернулась и впилась клыками в затылок Обычной Женщины.
Поскольку Женщина была обычной, она ничего не увидела и не почувствовала. От кого так яростно отстреливается Джета Га? Почему Ли Тэ Ри замер, как изваяние, с глазами, потемневшими от страха?
Она спускалась с дирижабля в "мыльном пузыре" и недоумевала. Расспросить эльфа у нее не хватало духу — он был бледен и испуган. И смотрел на нее с таким состраданием, что она чуть было сама себя жалеть не начала. Справлялся о самочувствии. Интересовался, не болит ли где.
Обычная Женщина отмахивалась и говорила, что с ней всё в порядке.
На следующий день у нее заболела душа.
Будучи в прекрасной физической форме, возлюбленная Ли Тэ Ри отказывалась даже встать с кровати. Она не хотела есть. Ее донимала смертельная тоска. И если раньше она радовалась буквально каждой мелочи, то теперь ее не радовало совсем ничего.
Она худела не по дням, а по часам. Вокруг нее разрасталась серость. Неосязаемая — зато весьма ощутимая. Отталкивающая.
Ли Тэ Ри сходил с ума от бессилия.
А потом Обычной Женщины просто не стало. Она растаяла, как снег. И когда Ли Тэ Ри утром вошел в ее комнату, на кровати, под одеялом, лежала лишь ночная сорочка. Еще хранившая ее тепло.
Проклятые черные дыры.
Проклятая Джета с ее идиотскими амбициями!
Она еще заплатит ему по счетам.
— Это вы, эльфы, живете вечно. А она все равно бы умерла. Лет эдак через пятьдесят, — опрометчиво заявила она, когда Ли Тэ Ри встретился с ней на равнине. Злой, мстительный, до безобразия красивый в гневе. — Останься со мной в АРГХ. Я Джета Га — дочь самого космоса, сестра бесконечности.
— Инопланетянка?
— Фу,
Возразить эльфу было нечего. Но и от сотрудничества он отказался.
Извлекать энергию из черных дыр? Безумный, опасный проект. Надо бы еще подумать, как сравнять станцию АРГХ с землей.
Лично у Ли Тэ Ри энергии на это не было.
Друзья перестали его узнавать. Он осунулся, отощал и ходил, как потерянный. А в один прекрасный день подсел на азартные игры.
Он проводил за играми сутки напролет, делал ставки, бился об заклад. Его преследовали сокрушительные победы, он получил прозвище "Везунчик" и был записан в книгу рекордов.
Только спустя несколько лет удача решила продемонстрировать ему лопатки: он проспорил. Теперь ему надо было украсть у какой-нибудь феи ее драгоценность. Рисковое дело, но куда ему отступать? Он был отчаянным эльфом, отчаянным от кончиков пальцев до самых глубоких каньонов души.
Так, собственно, и случилось, что Ли Тэ Ри стащил у феи перстень памяти, лишив ее возможности вернуться домой. Чем серьезно провинился перед Вершителем.
***
Почему эта наглая дверь встала на пути? В планы Эсфири совершенно не входило впечатываться в нее лицом и рвать сари. Но тем не менее, впечаталась, порвала. Неприлично выругалась — и, держась за лоб, где намечался приличный синяк, столкнулась с хозяином дома.
Точнее, избушки. Очень дряхлой избушки, которую кое-как приткнули в сердце непроходимого леса.
— Вы кто-о-о? — простонала Эсфирь, глядя на нескладного… да нет же, на весьма даже представительного мужчину с огненно-рыжей… да нет же, седой шевелюрой, которую он, судя по длине, никогда в своей жизни не стриг.
Мужчина менялся на глазах. Посмотришь на него правым глазом — рыжий, нескладный. Посмотришь левым — представительный и седой. Но в его зрачках всегда прячется по воронке размером с целую вечность, обознаться не выйдет.
— Я, — выдал этот диковинный экземпляр, — Вершитель. А вы кто, дамочка? А-а-а! — понимающе протянул он. — Мироздание прислало мне помощницу! Ну, входи, располагайся. Добро пожаловать в "УПС".
Эсфирь ни за какие коврижки не вошла бы в избу, которая дышит на ладан и на вывеске у которой значится нечто вроде "УПС", если бы ее учтиво не взяли под локоток и не провели в прихожую.
— А как эта аббревиатура…
— Управление Потусторонними Силами, — охотно расшифровал хозяин допотопного сооружения, снова перетекая из рыжего образа в седой. — Как я понимаю, ты связана с нашей феей.
— Ничего вы не понимаете, — проворчала Эсфирь.
И возвела глаза к потолку — медленно, осторожно, чтобы не спугнуть волшебство момента. На белом ровном потолке, чересчур уж высоком для ветхой лачуги, красовалась лепнина — пухлые ангелочки в цветах или что-то наподобие того. Там же сияли люстры из хрусталя.