Любовь зла, или Разрыв шаблона в действии
Шрифт:
– А вы можете…показать мне этого мальчика?
– Какого мальчика? – непонимающе смотрит на него она, поверх очков.
– Пашу. Лизкиного брата.
Заведующая как-то странно на него посмотрела, словно он слегка умом тронулся, и поднялась из-за стола.
– Ну, что ж. Пойдемте…
Мальчик оказался очень тихим и спокойным. Подойти к нему близко и заговорить Фёдор не решился. Стоял и наблюдал со стороны.
Его группа гуляла на улице и, когда Заведующая показала мужчине одинокого мальчика лет пяти, который уныло ковырялся лопаткой в песке,
Минут десять они стояли на крыльце, наблюдая за Пашей, но он так и не сдвинулся со своего места – что-то сосредоточенно чертил лопаткой на мокром песке.
– Рисовать любит, – сказала заведующая, – Павлик очень замкнутый ребенок…
Женщина замялась на несколько мгновений, а потом повернулась к Рыжову и очень строго предупредила:
– Вы, Фёдор Гаврилович, если не уверены – не беритесь. Не нужно ребенку психику травмировать. Он и так весь забитый. Идите домой, взвесьте все, обдумайте и поймите одно: чужой ребенок он здесь, в стенах этого дома, а с вами он будет как родной и не поймет, если вы однажды решите сдать его обратно.
Полковник ничего не ответил, только кивнув, спешным шагом направился к воротам, не оборачиваясь.
Этой ночью ему было о чем подумать и, выкурив почти целую пачку сигарет, принять, пожалуй, самое важное в его жизни решение.
А на утро он уже стоял в кабинете той самой чиновницы, говоря невероятное:
– Я всех заберу, – под папку легла вторая половина отпускных, – Оформляйте побыстрее, а то детишки на казенных харчах совсем исхудали.
Женщина несколько мгновений смотрела на полковника, как баран на новые ворота, не в силах осознать услышанное, а потом зашуршала бумагами бормоча себе под нос:
– Чудной вы человек, Фёдор Гаврилович, – и уже громче, – Вы ж так и вовсе никогда не женитесь!
На что ей полковник своим фирменным спокойным, как у удава после плотного обеда, тоном ответил:
– Посмотрим.
И вот спустя три года он посмотрел на свою голову на круглую попу одной белобрысой бухгалтерши.
Чуть не окосел, когда заглядывался на нее, случайно встретив на почте.
Заметил в ее глазах ответный интерес, кокетливо вздернутые уголки губ, и потом весь вечер дебильная улыбка не сходила с его физиономии.
Дети решили, что его просто кран-балкой в мастерской треснуло по башке.
Вот и заклинило!
Да так, что Федька несколько дней придумывал под каким бы ему предлогом проникнуть в бухгалтерию и хоть одним глазком увидеть Ирину.
Приперся с каким-то Василичемым отчетом, нарвался на перестановку бухгалтерских баобабов с зубодробительным названием Дефимбахий, а зазноба его так и не вышла из главбухского кабинета.
Ушел, с чувством абсолютной неудовлетворенности, держась за поскрипывающую спину и мысленно костеря весь женский род, на чем свет стоит. Это ж надо так мужиками манипулировать!
А вечером того же дня удача повернулась к нему лицом.
Ну, сначала он так подумал…
Когда Фёдор приехал со смены
Мужчина несколько мгновений боролся с совершенно пацанским желанием подняться и поприветствовать Ирину, а потом глянул на свои грязные сапоги, вспомнил, что сегодня он работал на ферме и понял, что это не самая лучшая идея.
Поковырялся в мастерской, собирая кое-какие вещи, и пошел к своей рабочей машине, как заметил, что Иринина иномарка стоит с приподнятым капотом, а сама хозяйка с растерянным видом рассматривает содержимое моторного отсека.
Губы помимо воли сами растянулись в улыбке.
Не то чтобы Рыжов сильно разбирался в иномарках, но руки у него росли оттуда, откуда надо и любой трактор он мог разобрать и собрать с закрытыми глазами.
– Вам помочь? – чуть прочистив горло, спросил он у Ирины.
Ты с испуганным писком подпрыгнула и ударилась головой о капот машины.
Лучше б он вообще рот не открывал.
Помог, называется!
Перепугал барышню до полусмерти своим полковничьим басом.
В глазах Иры мелькнуло узнавание, и она чуть посторонилась, подпуская его к капоту.
Федор принялся за дело, благоразумно полагая, что лучше держать рот закрытым – пользы будет больше. Привычным жестом достал из кармана мультиметр, который так удачно прихватил – хотел дома свою развалюшку пробить и пристроил к аккумулятору. В итоге стало понятно, что на нем Ирина домой сегодня точно не уедет – разряжен.
Не иначе как блондиночка забыла про фары.
Мужчина усмехнулся уголком губ, дивясь женской беспечности, и понес пострадавшего в мастерскую.
Конечно, Ирина разволновалась, очаровательно занервничала, пока он возился с зарядкой. А после и вовсе в ужасе посмотрела на него, когда сообщил, что заряжаться батарея будет до утра.
– Что? И как же я домой поеду? – спросила,словно сама у себя и беспомощно перевела на него свои голубые глазищи.
Сто лет таких не видел. Или жизнь эта монашеская все мозги ему высушила?
Взгляд невольно скользнул по легкой светлой и очень женственной блузке, сквозь которую отчетливо можно было угадать заманчивые округлости и, Фёдор поспешно отвернулся к зарядке, делая вид, что очень занят.
Красивая баба все же эта Ирина Викторовна. Все при ней. Что лицо, что фигура.
И это не он один заметил, между прочим.
Агроном вон вчера весь намылился, надушился и с отчетом в бухгалтерию. Ага, на кралю городскую поглядеть.
Не то чтобы сам Фёдор на что-то надеялся. В конце концов, что он о ней знает?
Только то, что не замужем и детей нет?
Об этом всем еще в первый день растрезвонилакадровичка.
Он снова бросил быстрый взгляд на зябко жмущуюся в своей модной блузочке Ирину. Может ли такая баба вообще быть одна? Наверняка ее в городе кто-то ждет.
Хотя…
Если бы Фёдор был на месте этого кого-то – он бы точно не отпустил свою женщину работать в какой-то колхоз, где ходят всякие…с отчетами.