Любовь... Любовь?

Барстоу Стэн

Глава 2

I

В субботу утром я прихожу к магазину и вижу, что Генри стоит на тротуаре перед запертой дверью, а мистера ван Гуйтена нигде не видно.

— Мне кажется, он неважно чувствовал себя вчера, — говорит Генри, когда я спрашиваю его, что произошло. — Попал под дождь и, как видно, простудился.

— А есть кому за ним поухаживать?

— Нет, придется ему позаботиться

о себе самому,— говорит Генри. — Он ведь бобылем живет. А прислуга приходит два-три раза в неделю.

Бедный старикан! Я знаю, как это бывает, когда у тебя простуда: так хочется, чтобы кто-то с тобой понянчился!

— Послушай, он же может окочуриться, — говорю я, — и никто даже знать не будет.

164

Генри чиркает спичкой, закуривает.

— Да, так вот оно и бывает, когда ты стар и один на всем белом свете.

Я не знаю, что на это сказать. Я не помню, чтобы мистеру ван Гуйтену случалось когда-нибудь заболеть. Он хоть и стар, но как-то трудно представить его себе больным или умирающим.

— Ну, так что нам теперь делать? Не можем же мы стоять здесь все утро. Скоро начнут появляться покупатели.

Генри кивает.

— Да, а я должен доставить покупателям на дом радиоприемники. — С минуту Генри молчит, задумавшись, потом говорит: — Я, пожалуй, поеду проведаю его, погляжу что и как.

— Поехать мне с тобой?

— А зачем? Я скоро вернусь. Нужно хотя бы доставить эти приемники; если ничего больше нельзя сделать.

— Он направляется к «пикапу», который поставил накануне у себя дома в гараж.

— Что же, значит, магазин так и будет закрыт весь день?

— Прошлый раз, когда старику нездоровилось, был закрыт, — говорит Генри. — Некому было заниматься с покупателями.

— А теперь есть кому, — говорю я. — Послушай, Генри, скажи ему, что я управлюсь сам. Нельзя закрываться в субботу — это же самый хороший день. Подумай, сколько он на этом потеряет. Тридцать-сорок фунтов на одних только пластинках, пожалуй. — Генри лезет в «пикап», я хватаю его за руку. — Скажи ему, что мы управимся, Генри. Ты будешь показывать приемники, а я стану за прилавок и за кассу. А проверку приемников и починку отложишь на денек.

Генри выплевывает окурок и усаживается за баранку.

— Посмотрим, что он скажет.

Проходит полчаса, а Генри нет, и я все время как на иголках. Хожу взад-вперед перед магазином и думаю о том, что, верно, Генри не сумел растолковать все как надо мистеру ван Гуйтену и мне бы следовало поехать самому. У меня просто сердце разрывается при мысли о том, что магазин останется закрытым и столько покупателей уйдет несолоно хлебавши.

165

Какой-то мужчина средних лет подходит к магазину и пробует отворить дверь.

— Разве магазин еще закрыт?

— Через полчаса откроется, — говорю я ему. — Мистер ван Гуйтен нездоров, но через полчаса мы откроем. Может быть,

вы наведаетесь попозже?

Он стоит, размышляет.

— У меня, понимаете ли, дочка, — говорит он. — На будущей неделе день ее рождения, а она совсем помешалась на этих автоматических радиолах. Вот решил сделать ей подарок... Уж не знаю, наведаться к вам еще разок или пойти к Нортону. У них там в витрине полно этих радиол... И телевизоров, и всякой всячины.

— Мы можем предложить то, что вам требуется, — говорю я ему. — У нас очень большой выбор радиол: и «ХМВ», и «КБ», и «Буш»... — Мне хочется схватить его за руку и пригвоздить к месту, пока не вернется Генри.

Он кивает.

— Да, да, хорошо... Я, пожалуй, немножко прогуляюсь и зайду позднее.

Я уже вижу, как он торопливо сворачивает к магазину Нортона и как этот жуткий пижон, который у них там работает, старается заманить его к ним. И в эту минуту подкатывает Генри на своем «пикапе». Я кричу этому дяде:

— Стойте, обождите секунду!.. — И бросаюсь к «пикапу». Генри отворяет дверцу и спрыгивает на землю.

— Ну, что он сказал?

— Он сказал: ладно, мы можем открыть магазин и попробовать, что получится. Он сначала не слишком обрадовался нашему предложению.

Я ухмыляюсь во весь рот.

— У нас уже есть покупатель, давай сюда ключ.

Я отпираю дверь и затаскиваю в магазин этого дядю, пока он не переметнулся к кому-нибудь еще. Мы с Генри показываем ему уйму радиол — все, что есть на полках и в задней комнате. Я пихаю Генри локтем в бок, и он начинает сыпать ему свою тарабарщину насчет потребления энергии, чувствительности, избирательности, динамиков и чего-то там еще, в чем я ровным счетом ничего не смыслю, так же как и этот тип, кстати сказать, но трескотня Генри явно производит на него впечатление — он видит, что попал к людям, которые знают свое дело.

166

Минут через двадцать он останавливает свой выбор на здоровенной консольной штуковине, и я привычной скороговоркой отбарабаниваю ему условия рассрочки и все прочее и едва не попадаю впросак. Оказывается я опростоволосился — недооценил этого пижона. Он минуты две стоит молча и слушает, что я бормочу, а затем извлекает из кармана пачку грязных бумажек и говорит:

— Я заплачу наличными.

Вот так. У меня до того дрожат руки, что я едва могу считать его бумажки.

Когда вы доставите мне покупку? — спрашивает он, получая от меня квитанцию.

— В любое время, — говорю.

— Отлично. — Он царапает что-то на листке бумаги и протягивает его мне. — Доставите по этому адресу в среду утром. Только не раньше среды, имейте в виду.

Мне нужно, чтобы именно в этот день.

Я быстро заглядываю в бумажку.

— Все будет выполнено точно, мистер Уэйнрайт, не беспокойтесь. — Я выхожу из-за прилавка и провожаю его до двери. — Большое спасибо, сэр. До свидания.