Любовь.ru. Любовь и смерть в толпе

Андреева Наталья Вячеславовна

— Мог и втемную использовать, — пожал плечами Стас. — Я все-таки хочу верить, что она хорошая девушка. Хоть и блондинка, — с сожалением добавил он.

— Значит, ты его расколол, потому что он живет в Зеленограде и его узнали ребята? — уточнила Люба. — А Сенькин его опознал?

— Нет, — с сожалением сказал Стас. — По фотографии не опознал. Надо делать очную ставку. В райцентре, где убили Мальцеву, видели черную «БМВ». Но номер никто не запомнил. Запомнили только, что московский. И что за рулем был мужчина в темных очках и с бородой.

Улик полно, но все они косвенные. Нож он оставил в переходе, винтовку на крыше, работал в перчатках. Тюль его подвозил, а через два дня в «бардачке» его «Мерседеса» нашли бумаги Колосова. Есть анонимка. И за эту ниточку можно потянуть. Я же говорю, что следствию придется потрудиться. Прямых улик у нас нет. Разве что снайперская винтовка, из которой он убил Колосова. Где-то же он ее достал.

— Значит, завладеть миллионами Климова ему не удалось, — задумчиво сказала Люба.

— Они достались Касе! — закончила мысль Люська. — За это надо выпить!

— Не спеши радоваться, — усмехнулся Стас.
– Деньги портят. Это раз. Кася слишком наивна, у нее быстро найдутся советчики, куда потратить деньги. Это два. На детях талантливых людей природа отдыхает, это три. А Климов был талантливый бизнесмен, раз сумел сколотить такое состояние. Борис, конечно, сволочь, но попади фирма в его руки, он бы распорядился этим толково.

— Ты что, его жалеешь?! — завопила Люська.

— Я стараюсь быть объективным. Я бы его своими руками задушил, за Володьку, честное слово! Но какие мозги у парня, а? Я даже боюсь, как бы он не вывернулся. Моськин-то он Моськин, но законы знает. В отличие от вас, темных, которые мужиков по газетным объявлениям ищут.

— Кого ищут?! — взвилась Люська.

— Я сказал: строителей.

— Ну, знаешь, — надулась Люська. — С каждым может случиться.

— Бедная Кася, — вздохнула Люба. — Мне надо ехать. Я должна ей помочь. Стас, тебя Людмила подвезет.

— Тогда еще сто грамм для храбрости, — вздохнул Самохвалов и обернулся: — Официант! Водки!

ЭПИЛОГ

Прошла неделя. Люба приняла последний экзамен у тех, кто имел «хвосты», и твердо решила уехать в путешествие. Заняться наконец собой, а потом… своей квартирой! Ну сколько можно терпеть! Утром она положила объявление «муж на час» в центр стола. Под девизом: первое, что ты сделаешь, когда вернешься домой, — позвонишь.

Когда вернешься домой… Кажется, все разошлись. Нет, не все. В коридоре, у окна, копалась в своей сумочке Марина. На подоконнике лежали конспекты и косметика. Проблемы личного плана привели к тому, что одна из самых способных учениц завалила несколько зачетов и экзамен и сдала его чуть ли не последней. Но сегодня лицо Марины сияло. Люба удивилась такой чудесной перемене.

— Любовь Александровна! — Марина сгребла все в сумочку, щелкнула замочком и подошла к ней.
– Ну, как я отвечала?

— Все в порядке.

Немного практики, и дело у вас пойдет.

— Вы так думаете? — оживилась Марина.

Они шли к дверям. Женщина что-то щебетала. А Люба боялась спросить: в чем дело? Новая любовь? Колесо Фортуны в очередной раз повернулось? Очутившись на улице, она невольно зажмурилась: в лицо ударили солнечные лучи. И опять прекрасная погода! Сердце тревожно заныло. «Успокойся, Любовь Александровна, — одернула она себя. — Все уже закончилось. Отныне никаких трупов».

И вдруг…

«Дежа вю», — невольно вздрогнула она. У торговых палаток маячила знакомая фигура. Кася! По-прежнему в джинсах и блузе свободного покроя. Словно и не было ничего. Увидела Марину — и лицо ее засветилось. На свой счет Люба это принять не осмелилась, во время последнего разговора Кася обвинила ее в предательстве. То, что ее могли убить, женщину не волновало, а вот то, что Борис оказался за решеткой… Правда, в тот день Кася была не в себе, ведь регистрация брака, которую она с таким волнением и нетерпением ожидала, не состоялась. Вспомнив все это, Люба задержалась на ступеньках. Марина тоже.

Кася направилась к ним.

— Добрый день, Любовь Александровна, — услышала Люба.

Это была привычная ей Кася. Смущающаяся, неуверенная в себе женщина с избыточным весом. Мешковатая одежда только подчеркивала это, на лице не было ни грамма косметики. Она опять подурнела.

— Добрый день, — кивнула Люба. — Как дела?

— Все в порядке.

— Кася, нам надо в магазин, — капризно сказала Марина.

— Да, да. Конечно, — кивнула та.

— Я жду тебя в машине.

«В машине?!». Люба оторопела. Неужели новенький «Мерседес», припаркованый неподалеку, принадлежит Марине? Откуда?!

— Кася, откуда у Марины такая машина?

— Михаил Абрамович был так щедр, — потупилась Кася.

— Какой Михаил Абрамович? Тюль?

— Он, — Касины щеки порозовели.

— Погоди, тебе же еще надо доказать свои права на наследство! И дождаться, когда выйдет срок. Полгода. И только тогда ты сможешь получить деньги.

— Михаил Абрамович сказал, что нет проблем.

— И дал тебе кредит? Так?

— Да. Он сказал: любую сумму.

— И тут же нарисовалась Марина?

— Я сама ей позвонила. Мне было так плохо.

— А будет еще хуже. Ты хотя бы понимаешь, подо что Тюль дает тебе кредит? Под акции кампании!

Кася смотрела на нее непонимающими глазами.

— Это же кампания твоего отца!

— Я вот что думаю, Любовь Александровна, -вдруг горячо зашептала Кася. — Бог есть. Я и в церковь пошла, молебен заказала. За папу. Все ж таки свиделись мы с ним. Порадовался он, хоть и не знал, что я его дочь. Пожили вместе.

— Ты о Климове говоришь?

— А о ком же? Ведь как он мне нравился! И пирожки я для него пекла. То-то он все время говорил: как на родине побывал. Домом повеяло. По справедливости это.